– И вы знали, что это навсегда.

– Да, у меня была такая информация. И были досье на всех лучших работников в бюро Тардиона. И я рискнул выбросить на взятки начальникам все оперативные деньги, плюс кое-какие личные сбережения, но я получил свои десять минут для разговора с каждым из них, и вот они в моем бюро, понимаешь?

– И вы знали, что вас позовут в министерство обороны?

– А чего тут знать, дружище? Мой бывший визави майор Калиновский тоже служит в контрразведке министерства обороны. Они взяли всех, им нужны люди. Ты понял, к чему я поднял эти воспоминания?

– Понял, – вздохнул Руперт, забирая папку.

– К чему?

– К тому, что не для того вы старались, выдергивали этих людей, чтобы параноик Руперт теперь боялся подключать их к делу.

– Ты просто умница. А теперь иди, подключай и ничего не бойся.

За неполные три часа Танжер разобрал всю текучку, решил неразрешимые проблемы, выслушал предложения и принял к сведению список новых задач, которые подбрасывали в бюро с таким энтузиазмом, словно тут не операции планировали, а пирожки пекли.

Сбор информации налаживался, подземные гарнизоны выявлялись все быстрее, однако значительная их часть была давно покинута. Танжер не раз выезжал на такие объекты, чтобы понять психологию строителей подземных крепостей и выявить слабые места конструкций.

Что поразило, даже в пустых комплексах отсутствовали следы запустения. Гарнизоны покинули комплексы планово, без спешки и, видимо, уже давно. Складские помещения по большей части были заполнены доверху, и складывалось впечатление, что подземные городки должны были стать центрами накопления военной силы перед полномасштабным наступлением.

Гарнизоны уходили, но собирались вернуться.

Ближе к обеду позвонил Барнелли, очередная «правая рука» Танжера в руководстве оперативного подотдела.

– Сэр, есть новости…

– Говори.

– В Бристорне двое стрелков взяли кассу некоего Бруно Толстого.

– Наркоторговец?

– Так точно, сэр. С охраной разобрались быстро, без лишнего фанатизма. По описаниям очевидцев, похожи на ваших беглых наемников. Один высокий, другой пониже.

– Я понял. Откуда дровишки?

– От копов. Но это еще не все, эти двое, кроме ограбления наркокассы, ввязались в разборки с копами – дали в морду какому-то офицеру, так что за них основательно взялись.

– А что за источник?

– Полицейский сервер.

– Сам снял?

– Нет, это рискованно, пару раз пройдет, а потом вычислят. Я подмазал одного человечка, он теперь нам все сливать будет.

– Дорого?

– Оно того стоит.

– Ну хорошо. А что по беглецу?

– По беглецу пока глухо, но люди работают. Я вызвал вторую смену – пусть лучше сейчас отработают, пока день, пока люди на местах и можно хоть кого-то расспросить.

– Это ты правильно сделал. Нам сейчас важно взять след, потом мы его не выпустим.

– Да, сэр. Вы сегодня приедете?

– Посмотрю, как дела пойдут, работы слишком много… Если надумаю, позвоню, – пообещал Танжер и выключил телефон.

Он уже решил съездить в «оперативку», но сообщать об этом никому не следовало. Да, Барнелли был надежный парень, но мало ли что? И защищенная линия, по которой они говорили, являлась весьма надежной, но и тут были варианты…

Говори одно, делай другое, планируй третье и держи наготове пару запасных вариантов. Такова была специфика работы Танжера.

– Сэр? – поднялся Руперт, видя, что Танжер выходит из кабинета.

– Я отлучусь ненадолго…

Руперт кивнул. Он знал, что скорее всего начальник уйдет до завтра, но расспрашивать было не принято.

«Не забыть погладить мундир…» – напомнил себе Танжер, шагая по коридору. Как хорошо, что на их этаже можно двигаться в любом направлении, не боясь, что дверь в сортир заблокирует автоматика, как на административном четырнадцатом. Там все было подчинено безопасности: и висевший хвостом дежурный офицер, и четырехвекторные сканеры, обмануть которые было весьма сложно.

Они фиксировали гостя, опознавали его, анализировали поведение на этаже, сравнивая маршрут с тем, по которому он, согласно вызову, должен следовать.

Если кто-то шел по коридору, а ты уже поднялся в лифте на этаж, кабина не выпускала тебя, пока этот другой не покинет этаж или не зайдет в кабинет. Потому административный этаж и казался таким пустынным, а дежурный офицер таким подчеркнуто неприступным. Наверное, проще было поставить вместо него машину, чтоб уж совсем обойтись без эмоций, но тут имел место метод пересечения, когда автоматическую систему безопасности дублировал человек.

У автоматики – бесспорные преимущества, она практически не допускала ошибок, однако ее логика была ограниченна и не могла развиваться самостоятельно, если только программисты не добавляли ей пару лишних команд. А вот человек, несмотря на его эмоциональную восприимчивость, мог менять манеру поведения мгновенно, выбирая такую логику действий, которую прежде не использовал.

Требовался лишь небольшой стресс, и малоподвижный с виду дежурный мог с ходу обставить все автоматические системы.

Танжер вошел в лифт, створки сомкнулись, и кабина поплыла вниз.

В этот момент у контролера в холле уже имелась информация, что офицер покидает здание, а значит, из закрытого ангара должна выехать персоналка, которая встретит Танжера у крыльца, как будто стояла там с самого утра.

Разумеется, генерал тоже узнавал о намерениях Танжера еще до того, как тот садился в машину. Но даже он не мог задавать подчиненному уровня полковника слишком подробные вопросы, если только сотрудник не находился под следствием.

Вместе с тем формально Танжер был обязан находиться на службе весь день, а генерал, тоже формально, мог подвергнуть его легкой экзекуции.

Завести разговор о том, что расходы на оперативные разработки растут с каждым кварталом, что отчеты на них предоставляются липовые и финансовый отдел может инициировать проверку.

В такой ситуации приходилось «сдавать» начальству какую-то конкретную информацию или хорошо подготовленную липу.

Впрочем, сдавать можно не сразу, можно поиграть в уязвленное самолюбие, намекнуть, что все норовят обидеть художника. Если начальник затеял разговор от скуки, он махнет рукой, но если он твердо намерен получить сведения о тайных операциях подотделов, то наступит на самое больное: «Ваши резиденты, офицер, используют агентуру как частную лавочку».

И тут надо сдаваться, ибо хуже только обвинение в государственной измене.