форме. По кромке тротуаров кто-то успел натянуть верёвочные барьеры, и вдоль них уже стояли люди — иногда даже в два-три ряда. Все они заглядывали вперёд, куда они и шли — в сторону, откуда ожидалась процессия. Пахло дымом — похоже, где-то жгли осенние листья…

— А-а, вот ты о чём… Ну да — верно, ты же не знаешь альтернативы… Отойдём-ка… — они вдвоём забрались в будку телефона-автомата. А что — нормально. Фрау решили позвонить. Сэра даже сняла трубку, чтобы всё казалось естественным, однако на рычажок надавила, чтобы не слушать от телефонистки вежливого: «Назовите номер, пожалуйста!»

Леди Барбро приблизила голову к виску Сэры, и буркнула:

— Принимай. Я постараюсь поотчетливей передать то, что видела у мэтра Администратора в Архиве…

Сэра закрыла глаза. Постаралась дышать в такт с леди Барбро. Думала о Гитлере и его Германии, превознёсшей на пьедестал кумира, обещавшего всем работу, еду и Реванш! И ведь почти выполнившего… За счёт кредитов от США (Ну — так! Как же без их денег! Даже Украинские мафиози повелись на них, разваливая свою же страну! А уж Гитлер!.. Болваны американские банкиры! Вычислить, что на эти же деньги можно оснастить армию, которая вскоре нападёт и на «кредитодателя», мозгов не хватило!), ограбления половины Европы, и разорения СССР.

Есть! Вспышка — она в сознании Учительницы.

Настроиться — Задание с Баво… Здесь. Сейчас. А теперь — что там леди говорила о… Последствиях?

Ага — вот и Германия. Где-то в будущем.

Только… Почему так темно — ведь сейчас день? Солнце словно вообще не может пробиться сквозь могучую иссиня-чёрную тучищу… Её зрение как бы парит над землёй, между тучей и чёрной поверхностью… А что же внизу, на этой самой поверхности?

Руины городов, возносящие ржавые пучки арматуры, чудом оставшиеся стоять фрагменты стен, и незрячие глаза пустых оконных проёмов, словно взывающих к тёмному небу. Груды щебня и земли — словно песочница, в которую пришёл ребёнок с лопатой, чтоб отомстить обидчикам-сверстникам, разрыв их замки… Выгоревшие поля. Сгорели и деревни — торчат лишь трубы печей, и куски обгоревших стен. Тишина, как на кладбище: ни единой живой души. Да что там — даже стай воронья, столь обычных для опустошённых боями мест — и тех нет! Но…

Она попробовала перенестись мысленно домой — в подмосковье.

Боже! Такая же темень! От столицы не осталось даже руин — зато на её месте три огромных и подозрительно знакомо выглядящих гигантских воронки…

Ядерная война. Ядерная зима. Вон: здесь лежит и снег… Серый.

А что — Америка, Япония?!

Мысленно приказав, она зависла над Токио. Над бывшим Токио. Здесь остались здания из бетона. Лачуг и фанерных домиков не видно. А-а, вот в чём дело: поднявшись выше, она увидала, как от центра словно бы расходятся борозды! Воздушный взрыв.

Всё просто смело ударной волной — как пушинку ветром! А… Америка?

Города не так сильно пострадали — наверное, оттого, что здания капитальные. Кирпич. Бетон. Стоят себе. Крыш только нет. Как и людей. Радиоактивные осадки, что ли? Или — остаточная радиация? Но раз нет воронья и здесь, скорее всего, просто — радиация.

Она попробовала хитрый «запасной» план — Австралия!

Люди… Есть! Но почему они… Вот блин — погибнут и эти. Метнувшись взглядом ближе к ним, она содрогнулась: язвы, ожоги, гноящиеся раны и бельма на месте глаз… Да, верно — отравлено всё: и пшеница на полях, и запасы на складах. Радиация и здесь поработала. А консервы наверняка кончились. Если кто из живых и сохранится — вероятно, только пингвины в Антарктике. Они холодов не боятся. И питаются рыбой… Вот только если океан не замёрз.

— Хватит! Очнись! Да очнись же!.. — её настойчиво трясли за предплечье, сердито шепча в ухо, — Не хватало ещё, чтоб ты здесь прилегла! Всё! Сеанс окончен!

— О-ох… Простите, леди Барбро… — она обнаружила, что ноги расслабились, и стоять она осталась лишь потому, что её крепко держат, а липкий пот заливает подмышки и спину.

— Вот уж не думала, что… На тебя так подействует. Ладно. Извинения приняты.

Надеюсь, убедительная картина? Это то, что станется с вашей Океанией в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом, если Гитлера позволить убить сейчас… Кстати, попыток было совершено — сорок девять. Шансы выжить — один к пятидесяти триллионам. Чёртовы статистики: вычислили, конечно. Только не знают, кого… И даже есть теория — Ха-ха! — что его хранил не то — злой Рок, не то — Дьявол, которому он продал Душу.

Ну — мы пожалуй, не совсем Рок или Дьявол… Хотя по версии наших противников, тех, — она кивнула головой, — которые мнят себя «хорошими», претендуем на эти гордые звания… Но иногда — я и сама думаю… — леди Барбро прикусила губу, — Ладно, неважно! Пошли! Мы уже опаздываем!

Быстрым шагом они двинулись вдоль тротуара, за спинами всё сгущавшейся толпы у натянутых вдоль проезжей части верёвок ограждения. А молодцы немцы. Вот что значит — приучены к дисциплине: никто за обычную верёвочку вылезти, или даже натянув телом, подобраться поближе, и не пытался!

Минут через пять они оказались на месте, у перекрёстка и трибуны. Тоже мне — «трибуна»: кусок огороженного помоста высотой по колено!

— Смотри. Вон тот бледный худой мужчина — наш «клиент». Теперь работаем раздельно. Ты пробираешься вперёд, становишься спереди него, ближе к ограждению. Я стою рядом, у его правой руки — чтоб не вздумал даже дёрнуться. Если что — я подстрахую. А ты, когда увидишь толпу с нацистскими бонзами в первом ряду, смотри чаще назад! Когда до Гитлера останется метров пятьдесят, просто встань к дороге спиной. И неотрывно смотри на нашего клиента. Злым взглядом. Лучше всего хмурься. Ну, пугай, словом!

Задача ясна? Вперёд!

Сэра вскинула руку, истово щёлкнув каблучками: «Хайль Хитлер!» — мимо прошёл сосредоточенно нахмуривший смоляные брови офицер в чёрной форме и сверкающих глянцем сапогах. Он ответил, даже не удостоив её взглядом: похоже, тоже: не то — высокопоставленный чиновник, не то — из службы Безопасности. СД, стало быть. Но — вряд ли — гестапо. А ведь наверняка их «клиентом» потом займётся именно оно… Ведомство подавления инакомыслия и уничтожения врагов Фюрера. Аналог Сталинского НКВД. Только ещё эффективней и… Беспринципней.

И вот, получается — что Гитлер — «меньшее Зло»! Она провела рукой по щеке. Невольно вспомнилась брошенная когда-то вскользь злым тоном фраза от мэтра Дониёра: «Пусть мы — не гуманисты. Мы просто делаем работу. И нам обычно приходится выбирать между злом… И ещё большим злом!»

Однако Задание она