Потом я рассказала, что дальше начинались трудности. Требовалось искать древесные стволы, сохранившиеся в болотах, бревна, обнаруженные на археологических раскопках, даже крупные куски угля из очагов пещерных людей. Я объяснила, что все это напоминало пазл; иногда мы находили много кусочков, подходивших друг к другу, но не знали, откуда они, пока не отыскивали кусочек, соединявший их с нашей основной хронологией. Постепенно мы заполняли пробелы, пока непрерывные записи не протянулись на пять тысяч лет, а затем и на семь тысяч. Я рассказала, как потрясающе было изучать кусок древесины и знать, что дерево, которому он принадлежал, было повалено восемь тысяч лет назад.

Но даже этот восторг не может сравниться с тем, что испытываешь, изучая образцы деревьев на несколько веков старше. В какой-то момент годичные кольца в этих стволах исчезают. Считая от настоящего времени, старейшее годичное кольцо сформировалось восемь тысяч девятьсот двенадцать лет назад. Раньше годичных колец не было, сказала я слушателям, потому что в том году Ты, Господь, сотворил мир. В середине каждого дерева той эпохи есть круг совершенно чистой и однородной древесины, и диаметр этой области соответствует размеру дерева в момент творения. Это изначальные деревья, сотворенные Твоей рукой, а не выросшие из семени.

Я рассказала, что отсутствие годичных колец в этих древесных срезах имеет такое же значение, как отсутствие пупков у атакамских мумий. В действительности древесные срезы могут поведать нам то, о чем не говорят человеческие останки, скелетные или мумифицированные. Без дендрохронологии мы не смогли бы узнать, когда появились эти первые люди; их тела говорят нам, что человечество было сотворено по всему миру, однако лишь древесные срезы могут точно сообщить, когда это произошло.

Затем я рассказала, что деревья без годичных колец и люди без пупков не только удивительны и чудесны, но и логически необходимы. Чтобы помочь слушателям понять причину, я предложила им представить альтернативу. Что, если бы Ты, Господи, сотворил изначальные деревья с годичными кольцами до самой середины? Это означало бы, что Ты сотворил свидетельства лет и зим, которых не было. Это был бы обман, как если бы Ты наделил первого человека шрамом на лбу, следом травмы, полученной в детстве, которого у него не было. И чтобы подкрепить эти ложные воспоминания, Тебе пришлось бы создать могилы родителей, растивших того человека в его мнимом детстве. А эти родители, без сомнения, упоминали бы собственных родителей, и потому Тебе, Господи, пришлось бы сотворить могилы и для них. Чтобы избежать противоречий, Тебе пришлось бы заполнить землю костями бесчисленных прошлых поколений, которых было бы столько, что, как глубоко бы мы ни копали, в каждом потревоженном участке почвы обнаруживалась бы могила предка. Земля была бы огромной могилой.

Очевидно, сказала я, что мы живем в другом мире. Окружающий нас мир не может быть бесконечно старым, а значит, у него должно было быть начало, и логично предположить, что, присмотревшись, мы увидим свидетельства этого начала. Деревья без годичных колец и люди без пупков подтверждают наши предположения. Более того, сказала я, они поддерживают нас духовно.

Я попросила их представить, каково было бы жить в мире, где, как глубоко бы мы ни копали, обнаруживались бы следы все более старых эпох. Я попросила их представить, что мы столкнулись с доказательством прошлого, которое уходит настолько далеко назад, что числа теряют всякий смысл: сто тысяч лет, миллион, десять миллионов. Затем я спросила: не ощущают ли они себя потерянными, потерпевшими крушение, беспомощно дрейфующими в океане времени? Единственной разумной реакцией может быть только отчаяние.

Я сказала им: наш дрейф не настолько беспомощен. Мы бросили якорь, и он лег на дно; мы можем не сомневаться, что берег близко, даже если мы его не видим. Мы знаем, что Ты создал эту Вселенную с неким предназначением, и знаем, что гавань ждет нас. Я сказала им, что научные исследования – это наши средства навигации. И, сказала я, вот почему я стала ученым: потому что хочу узнать Твое предназначение для нас, Господи.

Когда я закончила говорить, они зааплодировали, и, признаю, мне было приятно. Прости мне мою гордыню, Господи. Помоги помнить, что вся моя работа, в чем бы она ни заключалась – в извлечении костей в пустыне или чтении публичных лекций, – делается не для моей славы, но для Твоей. Позволь мне всегда помнить, что моя задача – показать другим красоту Твоих деяний и тем самым приблизить их к Тебе.

Аминь.

* * *

Господи, я стою пред Тобой и, оглядываясь на этот день, прошу пролить свет Твой в сердце мое, чтобы я отчетливей видела милость Твою во всем случившемся.

Сегодняшний день был наполнен свидетельствами Твоего величия, и я благодарна за это, но также встревожена. Он начался с завтрака с моей кузиной Розмари и ее мужем Альфредом. Я нечасто вижу Розмари, но всегда наслаждаюсь нашими встречами. Спасибо, Господи, что дал мне хотя бы одного родственника, который считает археологию подходящей профессией для женщины и не спрашивает, когда же я наконец выйду замуж или заведу детей.

Рассказав последние новости о своей части семейства, Розмари сообщила, что у нее была еще одна причина для завтрака со мной.

– На той неделе я купила реликвию, – сказала она, – но Альфред считает ее фальшивкой.

– Из-за цены, – объяснил Альфред. – Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, значит, это наверняка обман. Вот мой девиз.

– Мы надеялись, что ты разрешишь наш спор, – сказала Розмари, и я ответила, что с радостью взгляну на мощи. Когда мы закончили есть, она пошла к стойке портье и забрала коробку, которую там оставила, после чего мы отыскали свободное место в углу гостиничного вестибюля.

В коробке лежало завернутое в ярд муслина бедро оленя, невероятно старое, но очень хорошо сохранившееся. Я сразу увидела, что оно необычное. На кости не было эпифизарной линии, следа от пластинки роста, где нарастает новый хрящ, когда детские кости удлиняются до взрослых размеров. Это бедро никогда не было коротким; владевший им олень никогда не был олененком. Оно принадлежало первому оленю, сотворенному взрослым Твоей рукой, Господи.

Я сказала Розмари и Альфреду, что бедро настоящее; она ликовала, а он смутился. Оба пытались скрыть свои чувства из-за моего присутствия, но я понимала, что позже они это обсудят. Розмари поблагодарила меня, а я сказала, что рада помочь. Но где она его купила?

– Я пошла на выставку мумий. Возможно, ты привыкла к таким вещам, но мне она показалась чем-то особенным. На выставке есть сувенирный киоск. В основном открытки и книги о мумиях, но были и реликвии. В первую очередь раковины моллюсков, однако нашлось и несколько необычных предметов: кости вроде этой, раковины морского ушка.

Это привлекло мое внимание. Она уверена насчет раковин морского ушка?

– Абсолютно, – ответила Розмари. – Я и прежде покупала реликвии, но никогда не видела раковин морского ушка. Пришлось спросить про них у продавца. Я едва не купила раковину, потому что это что-то новенькое, но на ней не видно линий.