Сэр Дэвид вывел девушку из домика, и та нахмурилась, когда он, остановившись у своего коня, пристально посмотрел на нее.

– Ты ведь не собираешься запрещать мне помогать людям? – спросила она.

– Нет. – Дэвид вскочил в седло и протянул ей руку. – Я отвезу тебя в дом.

Тейт с подозрением оглядела огромного черного жеребца и медленно покачала головой.

– Нет, пожалуй, не стоит. – Она осторожно отошла от коня и зашагала по дороге, ведущей к замку.

«Очевидно, боится лошадей, – подумал Дэвид. – Всех, кроме своего пони». Он быстро спешился, схватил поводья и поспешил ее догнать.

– Так ты боишься лошадей?.. – протянул он, пристально наблюдая за девушкой. И ухмыльнулся, когда она уставилась на него с явным раздражением.

– Не боюсь, – заявила она, стараясь говорить уверенно и даже надменно. – Стаутхарт тоже лошадь, верно?

– Он маленький резвый пони.

– Но довозит меня туда, куда я хочу. Кстати, почему ты меня искал? Кто-то заболел? Или ранен?

– Нет, просто хотел посмотреть на твое искусство.

– Я же обещала быть осторожной. Моя тетя Меритт объяснила, как опасно вызывать страхи у невежественных людей. Поверь, я не еретичка и не ведьма.

– Да знаю. И начинаю думать, что твоя тетя была очень мудрой женщиной. Поэтому и научила тебя осторожности и здравому смыслу. Увы, моя бабка никогда не учила этому свою дочь.

– Ты по-прежнему думаешь, что твою мать убили только потому, что она не скрывала своих верований? Погоди, я сейчас… – Тейт подошла к лишайнику, росшему у подножия дерева. – Из этого получится хороший отвар.

Прислонившись к дереву, Дэвид наблюдал за девушкой. А та тщательно собрала лишайник, завернула его в тряпку и положила в мешок.

– Признаюсь, что твои вопросы заставили меня призадуматься, – проговорил лэрд. – Я спрошу у людей, что они помнят о том времени, когда убили мою мать. Если окажется, что сэр Раналд замешан в убийстве, – разорвет ли твой отец помолвку?

Тейт опустилась на мягкую траву и вздохнула.

– Не знаю. Совсем недавно я бы сказала, что да, но это было до того, как отец продал меня этому слюнявому старому дураку. А сейчас я поняла: он видит во мне лишь средство для наполнения своих карманов.

Тейт вдруг вынула из своего мешка большой закупоренный кувшин, и Дэвид, нахмурившись, спросил:

– Что это?

– Вода из колодца. Я промыла ею рану мальчика до начала лечения и после. Я использую только эту воду для своих отваров, мазей и прочих снадобий. Это наиболее разумное применение целительной силы колодца.

Тейт с удивлением ахнула, когда лэрд сел рядом и обнял ее за плечи.

– Это всего лишь вода. Прозрачная и чистая, но все равно вода, – проворчал Дэвид.

И вдруг, покосившись на Тейт, замер на мгновение, глядя в ее милое личико. Ему ужасно захотелось поцеловать ее; когда же он, опустив глаза, увидел ее бурно вздымавшиеся и опускавшиеся груди, кровь его закипела. Тихо выругавшись, он сжал ее в объятиях.

– Нет, сэр Дэвид, – запротестовала Тейт, но тут же словно задохнулась, почувствовав, как его тело крепко прижимается к ней.

– Тише, милая. Потом можешь отчитать меня. – Он коснулся губами ее губ. – Я думал об этом всю неделю.

Тейт тихонько вздохнула. Ей очень льстило, что Дэвид всю неделю думал о том, как бы ее поцеловать. Она думала о том же самом, причем – с постыдной регулярностью. Но какая же девушка не захочет, чтобы такой красавец поцеловал ее хотя бы раз? Любопытство требовало удовлетворения. Да и какой вред от одного-единственного поцелуя?

Но уже в следующее мгновение Тейт отчетливо поняла опасность даже одного поцелуя. Она чувствовала, что ее сердце колотится все быстрее, а кончики грудей отвердели. И между бедрами появилось что-то жаркое и волнующее – то было чудесное ощущение. Тетя Меритт была женщиной откровенной, считавшей, что племяннице следует знать все о плотских страстях, поэтому Тейт точно знала, что с ней происходило. Это была похоть во всей своей пьянящей силе. Но еще больше пугало другое: инстинкт подсказывал ей, что это – не только похоть…

Когда Дэвид наконец оторвался от нее, она отползла в сторону и схватила свой мешок.

– Нам лучше вернуться домой, – пробормотала Тейт, не узнавая собственного голоса – он был таким хриплым, словно принадлежал не ей.

Дэвид собрался протестовать, но она уже уходила от него. Он вздохнул, взял поводья коня и пошел следом за девушкой. Он чувствовал в ней страсть, видел страсть в ее прекрасных глазах. И если она вообразила, что все кончится одним поцелуем, то сильно ошибалась. Тейт Престон определенно заслуживала большего.

– Где сэр Дэвид? – спросила Тейт у Ли, спешившего в конюшню; ей показалось, что юноша едва сдерживал смех.

– Уехал на охоту! – объявил Ли, широко улыбаясь. – И я собираюсь присоединиться к нему. Может, что-нибудь передать?

– Нет-нет, это может подождать, – пробормотала Тейт.

И тихо выругалась, когда Ли исчез в конюшне. Она хотела спросить сэра Дэвида, не узнал ли тот еще чего-то нового о том дне, когда была убита его мать; однако в душе Тейт знала, что это не единственная причина, по которой она искала лэрда Нокандуина. Прошло два дня с тех пор, как он поцеловал ее, и она постоянно об этом думала. По ночам же металась по постели, раздираемая противоречивыми чувствами и желаниями; ее неудержимо влекло к этому мужчине, и в то же время она боялась своего влечения. Она довольно много узнала от тети Меритт об отношениях мужчины и женщины, и теперь в ее воображении возникали картины, заставлявшие трепетать от желания.

Набрав воды из колодца, Тейт поспешила в лазарет, который убрала и привела в порядок. Она уже полюбила это место. В Престонмуре у нее никогда не было такой чудесной комнаты. Она начала готовить новые снадобья, надеясь, что работа отвлечет ее от мыслей о Дэвиде и связанных с ним чувственных фантазий.

Снова промахнувшись, лэрд пробормотал проклятье. Вперед выступил Роберт и одной стрелой уложил оленя.

Дэвид надеялся, что охота отвлечет его, позволит хоть на время забыть о некоей огненноволосой женщине, однако та отказывалась уходить из его мыслей. Но ведь Тейт искала убежище в его доме, не более того. Так что с его стороны неблагородно соблазнять ее. Увы, он ничего не мог с собой поделать и с каждым днем желал ее все сильнее. Поскольку же она постоянно находилась в замке, противиться соблазну было невозможно.

Немного отвлекали лишь мысли о смерти матери. Собрав воедино все воспоминания – свои и чужие, – он начал склоняться к тому, что Тейт была права и что именно страх и суеверия стали причиной ее смерти. Но потом он вдруг осознал, что всегда предчувствовал подобный конец своей матери. Похоже, что это предчувствие ослепило его, помешало увидеть всю правду, состоявшую в том, что кто-то одурачил его и не дал возможности докопаться до истины. Да, конечно, люди, убившие мать, заслужили свою смерть. Но теперь Дэвид начинал думать, что руки еще одного человека обагрены ее кровью.