бондаря, и посмеялся над ужасом, когда-то заставившим его повернуть на полдороге. Ведьмы, крадущие мужские члены! Уго захохотал. И все-таки той ночью он едва сумел заснуть, зарывшись в листья возле каменной стены, размечавшей границы двух наделов. Ведьмы не ведьмы, но вот волки… Юноше было холодно, страшно и хотелось есть. Конечно, следовало хорошенько подготовиться заранее: еда, питье, одежда… И составить план действий. Вот что он скажет матушке? «Пойдем со мной. Оставь этого сукина сына. У меня есть виноградник, мы теперь будем жить вместе». Именно так. И все. Уго сжал кулаки под жухлыми листьями. А потом, нарушая ночную тишину, поклялся, что все будет не так, как в прошлый раз. Наконец Уго задремал, а уже с первыми лучами солнца отправился дальше.

Утром путнику пришлось уплатить за проход по береговой дороге, он снова ругал себя, что не прихватил никакой еды; желудок рычал. Уго попросил немного хлеба у крестьян, шедших ему навстречу. Щедрые люди дали ему хороший ломоть бобового каравая. Парень запил угощение студеной водой, а на прощание один из крестьян одарил его свежим яйцом из корзины, в которой таких лежало несколько дюжин. Поблагодарив, Уго остановился посреди дороги, надломил скорлупу, задрал голову и выпил все до капли. И только потом выдохнул. Да он сейчас бы умял и целую дюжину!

Уго направился прямиком к дому бондаря, на окраину Сиджеса. Место выглядело так, как он его запомнил с прошлого раза: мастерская и дом на отшибе. Может быть, добавилось еще какое-то строение… или нет. Стоящие у дверей бочки и сейчас объясняли смысл рабочего шума, доносившегося изнутри.

– Отец!

Уго одним прыжком перескочил через изгородь, отделявшую соседний огород. Он не увидел подмастерья, который несколько лет назад пытался предупредить его о скверном характере своего мастера. Мальчик, который теперь ходил в помощниках, был, очевидно, одним из сыновей бондаря; самого Феррана Уго сильно желал застать постаревшим и сгорбленным, а не прежним громилой. Да так ли уж он постарел? В бороде проглядывала седина, и Уго уже поверил в свою удачу – но в этот самый момент Ферран поднял здоровенную бочку с такой легкостью, как будто это стул или деревянный чурбак. Уго съежился и прижался спиной к стене. Огляделся по сторонам: никого. Услышал, как Ферран на чем свет костерит своего сына. И всполошился: а вдруг матушка просто не выжила рядом с таким животным? На спине и ладонях выступил холодный пот.

– Послушайте! – Это был его голос. Уго с изумлением обнаружил, что стоит на виду, посреди улицы. Отец и сын смотрели на чужака с растерянным видом, но чем ближе подходил бондарь, тем решительнее он становился. – Вы меня, наверно, не помните. Я сын Антонины. Антонии, вашей жены, – поправился он.

Но бондарь его помнил:

– Явился за очередной трепкой?

Уго попятился.

– Ну зачем вам меня бить? – залопотал он.

При приближении здоровяка у Уго вылетело из головы все, что он собирался сказать.

Он отступил еще на шаг. А что, если матушка умерла? Только представив, что это может оказаться правдой, Уго накинулся на Феррана. Он закричал, толкнул великана плечом в грудь, оба покатились по земле. Да, бондарь был силен, но ему недоставало юношеской ловкости. Уго вспомнился урок, который он усвоил много лет назад, когда вступил с Лысым Псом в схватку за свои абарки: увертливость и хорошее снаряжение – вот что спасло барселонскую галеру от алжирского корсара. Уго, как кот, подскочил с земли. Ударом ноги сумел избавиться от неуклюжей попытки Феррана схватить его. Снаряжение, снаряжение, снаряжение – вот чего ему недоставало. Уго кинулся к мастерской, с легкостью увернулся от мальчишки, который преграждал ему дорогу, внутри огляделся и двумя руками схватил тяжелую кувалду на длинной рукояти. Парень взмахнул своим трофеем: он не должен позволить бондарю подыскать себе какое-нибудь оружие.

– Я хочу повидаться с матушкой! – потребовал Уго, раскачиваясь из стороны в сторону, готовый обрушить кувалду на отчима.

Ферран искал способ к нему подступиться. Сын его тоже попытался напасть – кувалда чиркнула мальчишку по голове.

– Стоять, Хосе! – приказал отец. – Он только мой! Ну а ты – пошел ты в жопу! – Бондарь сделал шаг назад. – Твоя мать – шлюха, ее весь Сиджес дерет. Ступай искать ее в бордель.

Уго взмахнул кувалдой и шагнул вперед, но предательская улыбка на лице Феррана заставила его вернуться на место: от мастерской ему отходить нельзя. Несколько секунд мужчины простояли, сохраняя ту же дистанцию. А потом Уго с размаху жахнул по клепкам, предназначенным для новой бочки. Древесина разлетелась в щепки.

– Сукин сын!

Сломанные плашки разозлили бондаря больше, чем если бы он сам получил кувалдой в грудь.

– Мне нужна матушка! – потребовал юноша, а потом заметил, что они уже не одни.

Уго взглянул на лестницу, ведущую на второй этаж; краем глаза он продолжал следить и за Ферраном. Женщину наверху он не узнал: черные одежды свисали с плеч, волосы растрепались, лицо изможденное.

– Матушка?

Парень уловил движение противника и снова поднял кувалду. Он не ошибся: Ферран попробовал сократить расстояние, но снова был вынужден отступить.

– Матушка? – повторил Уго со слезами на глазах.

Бондарь опять продвинулся вперед. Уго опять махнул кувалдой. Он не мог даже посмотреть на свою мать!

– В конце концов я тебя поймаю. И тогда – убью, – пригрозил Ферран.

– Ты его не убьешь.

Голос прозвучал как стон. К удивлению бондаря, эти слова произнесла его жена. Прихрамывая, Антонина подошла к сыну.

– Тогда я убью тебя!

– Ну давай, – смело ответила женщина. – Кто тогда будет заботиться о твоих детях, дурачина? – Слова давались ей с трудом. Антонине пришлось глотнуть побольше воздуха, прежде чем продолжать. – Ты стар и беден, потому что тратишь заработанное на девок и выпивку. Тебе нечего предложить новой жене, помимо кучи голодной ребятни… дурного нрава… выволочек… и пьянок.

Ферран побагровел:

– Я тебя убью.

– Убей, – все так же бесстрашно отозвалась Антонина. А потом посмотрела на Уго и улыбнулась. Парень старался не обращать внимания, что во рту у матушки не хватает зубов. – Сынок, что ты здесь делаешь?

Уго снова взмахнул кувалдой. Бондарь снова отступил.

Женщина подошла к костру, служившему для разогрева бочарных досок. Выхватила горящую головню и встала рядом с сыном, напротив пыхтящего Феррана.

– Если ты еще раз попытаешься, я подожгу мастерскую, – пригрозила она. Одного движения Антонины, поднесшей головешку к куче стружек, хватило, чтобы Ферран отчаянно замахал руками. – Отойди еще дальше! – Великан повиновался. Антонина растянула губы в улыбке и вздохнула полной грудью. – Уго, я ничего о тебе не знала, но я чувствовала, что