— Ира, выходи за меня замуж…

Она мгновенно затихла. Даже сопеть перестала. Внезапно ее рука выбралась из-под одеяла и сильно сжала мою ладонь. И тут я вспомнил, что в таких случаях положено говорить кое-что еще…

— Я люблю тебя, Ира… Я тебя очень люблю!

— Правда? — шепнула она.

В глазах неожиданно защипало, поэтому я просто молча сгреб ее в объятия и крепко прижал к себе…

* * *

…Мы ударились в мягкую преграду, стенки ногны мгновенно стали ледяными. Нас качнуло, перевернуло. Несколько секунд я лежал на Ирене, потом Горная Струя передумала, и Ирена оказалась на мне. Из-под ног послышался плеск. Эта чертова бочка текла, как решето! И вдобавок становилось душно. Снова качнуло, и мы оказались вниз головой. Волосы мгновенно намокли.

— Мы утонем? — тихонько спросила девушка.

— Нет, тут мелко, — соврал я, ногну звучно грохнуло о скальный берег и завертело, как волчок. Через несколько секунд снова грохнуло, и вращение прекратилось. К этому времени мы оказались мокрыми до нитки.

— Это хорошо, что мы утонем вместе, — проникновенно сказала девушка. — Ты сможешь взять меня к своему небесному костру. Ты ведь возьмешь меня, правда?

— Хрен нам, а не Дорога Охотников, — довольно грубо сообщил я, прислушиваясь к надвигающемуся гулу. — На земле еще поживем. Готовься, сейчас загремим.

Гул перешел в оглушающий грохот, и внезапно снова наступила невесомость…

Удар! Меня вжало в девушку, отчего она жалобно вякнула, потом нас подбросило, и снова ударило. На этот раз, бдя справедливость, Ира оказалась сверху и больно врезалась мне лбом в ухо. Скачки прекратились. Я схватился за ольхон и полоснул по ремням. Ногна, словно только и ждала этого момента, развалилась на две части, и мы забарахтались в ледяной воде, причем оказались в ней вниз головами. Нож едва не выскользнул из рук, но я судорожно сжал кулаки и лихорадочно (хотя и бесцельно) задвигал руками и ногами. В результате голова оказалась над поверхностью, и живительный воздух до краев наполнил легкие.

Все вокруг бурлило и пенилось, летели брызги, сверкали радуги. На мгновение я почувствовал себя маленькой-маленькой перчинкой в кипящем супе, но тут по спине заскреблись руки, и Ирена ловко вскарабкалась на меня, словно мартышка на дерево. Меня, соответственно, накрыло волнами, но выныривать я на этот раз не стал. Вогнал клинок в ножны и поплыл под водой в сторону. Когда грудь стала гореть от удушья, устремился вверх, глотнул воздуха и уже достаточно спокойно огляделся. Черная диагональ лестницы отчетливо выделялась на стене Колодца. Я устремился к ней короткими, лихорадочными саженками, уже через минуту выбрался на каменную площадку и наконец-то перевел дух. Вокруг, преображая жаркое солнце в радужные обрывки, сверкала водяная пыль, а по коже бегали холодные мурашки, каждая размером с таракана.

Ирена, зажмурившись, продолжала барахтаться метрах в тридцати, и ее медленно сносило к темному провалу каньона.

— Сюда, сюда давай! — закричал я, но девушка только запищала в ответ. — О-о, черт побери!

Пришлось быстро скинуть рапсаны, размотать пояс с ольхоном, дернуть через голову рапсодию и снова сигануть в воду, холодную, как «пепси-кола» из рекламного ролика.

Ирена пищала громче и громче, кружась на месте. Я подплыл сзади, резко дернул ее за волосы к себе, а другой рукой подхватил под затылок и приподнял голову повыше. Она продолжала молотить по воде руками и ногами, но теперь для меня это было совершенно безопасно. Оставалось лечь на бок и отбуксировать ее к площадке.

Потом минут десять мы отлеживались, тяжело дыша, пока я не смог произнести:

— Вот свинство! Вверх почти месяц карабкались, а вниз за десять секунд свалились. Нет справедливости в подлунном мире…

Ирена смогла только улыбнуться в ответ. Я встал, накинул рапсодию, подпоясался, перекинул рапсаны через плечо.

— Пойдем наверх. Там тепло, там солнышко.

Девушка кивнула, поднялась, и мы направились к лестнице.

Как ни странно, поселок за время моего отсутствия нисколько не изменился. Тот же каменный бордюр вокруг верхней площадки, та же ярко-оранжевая улица, те же светлые, чуть желтоватые стены, та же ярко-зеленая листва на кронах за стенами. Вот только парни вокруг площадки стояли незнакомые.

Одного я, вроде бы, видел среди охотников, остальных не знал совершенно точно. Возраст их, на глазок, колебался от пятнадцати до двадцати пяти лет. Все они были с копьями, с ольхонами, а один ухитрился повесить себе даже два. Клоуны. Пародия на охотников. Вдобавок эта публика вела себя с возбужденной заносчивостью Ривьена.

— Ха, кто тут есть! А девка ничего! Этот мокрый дурик за дракона сойдет! Побалуемся сейчас…

Эмоций они у меня не вызвали никаких — для этого я слишком устал. Но когда бугай с дебильной рожей протянул руку к Ириной груди, пришлось перехватить его кисть и резко вывернуть наружу. Естественно, эта дылда, вскрикнув от неожиданности, рухнул нам под ноги.

— Убью гада! — стоявший напротив пацаненок, на верхней губе которого только-только начал пробиваться пушок, хорошенько размахнулся, словно собирался заколоть слона, и ткнул в мою сторону копьем. Перехватить его за наконечник не составило ни малейшего труда. Я наклонился и перекусил древко.

Мгновенно — как отрезало — над нами повисла тишина.

— Вам нужен дракон? — я выбросил наконечник за спину, немного пожевал попавший в рот кусок деревяшки и сплюнул на песок. — Так мы уже здесь.

— Сегодня мы сыты, — неторопливо продолжил я, — но через три дня один из вас должен явиться к нам. Потом, еще через три дня, нам опять понадобиться еда… В общем, каждые три дня, утром, один из вас должен приходить сюда. И не заставляйте за собой бегать, хуже будет. Первым пришлете вот этого.

Я кивнул на бугая, который, хлопая глазами, так и валялся на земле, и широко улыбнулся, демонстрируя крепкие клыки.

Если бы они сейчас встали плечом к плечу, опустили копья и кинулись в атаку, то нам пришлось бы туго… Но горе-бандиты молчали, даже шелохнуться не решались.

Боже мой, неужели здешние караванщики действительно боятся этой шантрапы? Мы ведь даже не обнажали оружия, а они все так изменились в лицах, словно увидели перед собой тень отца Гамлета.

— Можете пока гулять, — я отвернулся и взял Иру за руку. — Пойдем. После наших похождений самое время устроить танцы на Поющем Мосту.

И мы спокойно ушли, ощущая спиною испуганные взгляды. Готов поставить свои резцы против любого Гришкиного протеза, что уже через полчаса эти вояки, шалея от собственного мужества, будут улепетывать через Долину Драконов, сверкая пятками как минимум неделю.

— У тебя кровь течет, — негромко сказала Иришка.

Оказывается, ухватившись за лезвие копья, я распорол кожу на ладони до самой кости. Неприятное зрелище. Морщась от боли, я свел вместе края разорванной плоти.