Особо не усердствовал. Понимал, что бесполезно.

– Яд одной только гидры принёс нам почти тысячу золотых! – с наигранным энтузиазмом поддержал друга Джеймс.

– Вам не приходило в голову, что правила Эльхарда не одобрят подобной коммерции? – воинственно уперев руки в боки самым не аристократическим образом продолжала ворчать Джудит.

– Конечно, приходило, – заверил её Райли. – Но мы не первые и не последние, кто отваживается на контрабанду.

– Может, вам лучше наркотики распространять?  Для этого хотя бы в Ад спускаться не нужно!

– Не спортивно толкать отраву своим же, – коротко объяснил Райли свою позицию.

Страх за жизнь брата и любовника не дали Джужит отнестись к ситуации с привычным цинизмом.

– Учтите, если продолжите в том же духе, я на вас настучу в деканат, – предупредила она.

– Только предупреди о своих действиях заранее, сестрёнка. Чтобы мы успели деньги тебе отдать. А то на что станешь в тюрьму к нам покупать передачки? – смеялся Джеймс.

Джудит с трудом сдерживалась, чтобы не придушить обоих разом.

– Нам не настолько нужны деньги, чтобы вы так рисковали, – попробовала она зайти с другого бока, но все тщетно.

– У нас всё под контролем, – звучало в ответю

– Под контролем? Как бы не так. Тогда почему я не хожу с вами?

– Ну, потому что!.. Портал мы открывает за Чёрной Стеной. Каким образом прикажешь протащить тебя в нашу Некромантскую гостиную?

– Ты издеваешься надо мной, дорогой мой Эд?! Ты открываешь дверь в Ад, но пасуешь перед возможностью проводить меня за высокий заборчик?! Правду думаешь, что я куплюсь на такую отмазку? – переходила Джудит с высокой аристократической речи на простонародный жаргонизм, которого нахваталась в последнее время.

Джеймс с Эдом переглядывались и улыбались, словно говоря: «Купишься, не купишься – неважно. С собой брать мы тебя не планируем».

Идиоты! Кретины! Нет слов!

А жизнь полна страхов.

Когда он в первый раз отдал ей деньги, Джудит это оскорбило.

– Ты ничего лучше не придумал? – зло зашипела она. – С какой стати ты решил, что можешь платить мне, словно я твоя содержанка? Как проститутке?

– Прекрати, – оборвал он ей с привычным уверенным спокойствием. – Если тебе так хочется наговорить мне гадостей, найти, пожалуйста, другую причину.

– Если мне потребуются деньги, я возьму их у брата.

– Это только удлинит цепочку. Джудит, – устало поморщился Эд. – Деньги в первую очередь мне нужны для вас. И они такие же твои, как и мои. Помнится, на каникулах, у тебя это вопросов не вызывало.

– На каникулах львиную долю я зарабатывала сама. Они действительно были мои. Я вносила общую лепту. А тут – вы рискуете жизнью, а мне суёте это, как подачку.

– Какие мы гордые! В нашем мире это норма. Мужчины всегда давали деньги женщинам.

– Мужья, отцы, братья.

– Предлагаешь зайти в храм? Бери, Джудит. И хватит уже.

– Не возьму.

– И кто теперь над кем издевается? Зачем мы тратим на это время? Мы оба знаем, что в итоге ты всё равно возьмёшь? Впереди куча вечеринок, тебе потребуются новые наряды.

– Конечно! Где уж мне тут устоять? У меня же голова – подставка для причёсок!

Райли, больше не тратя лишних слов, обнял её и притянул к себе:

– Я хочу видеть тебя нарядной и счастливой, Джудит. Я не хочу, чтобы ты боролась за место под солнцем, чтобы на тебя смотрели свысока. Бери и трать, как посчитаешь нужным. Я найду способ достать деньги. Пусть все смотрят на тебя и завидуют нам обоим. Мне в кайф видеть тебя одетой лучше всех, горделивой и даже бессердечной.

– Ладно. Возьму. Но с условием… возьмите меня с собой.

– Это не обсуждается. Нет!

– Пожалуйста! Эд! Я с ума схожу, придумывая себе тысячу и одну страшную историю.

– Лучше придумывай, чем увидишь это воочию.

– Я не маленький, беспомощный инвалид. Если вы справляетесь, то и я смогу.

– Джудит! Ад – это не игровой клуб, понимаешь? Одна ошибка может…

– Стоить жизни, да? И потому я должна буду сидеть здесь, пока вы там? По-твоему, это справедливо?

– Почему ты меня об этом просишь? Поговори с братом.

– Потому что решаешь всё ты, а не он.

– Ты даже драться толком не умеешь.

– Ну, так учи меня.

Райли закусил губу:

– Где только на всё время взять? В сутках всего лишь двадцать четыре часа.

– Пообещай мне... – снова начала Джудит.

– Я подумаю. Это всё, что я пока готов обещать.

Джудит, поцеловав его, взяла деньги.

Благодаря Эду никто не заметил разницы в её нарядах, в её образе жизни. Джудит не позволяла себе расслабляться, тщательно оберегая свою репутацию одной из первых красавиц Академии. Уже к завтраку она спускалась затейливо и модно причёсанная, её наряды по-прежнему шились на заказ у тех же портных, что и раньше. Туфли на кокетливых каблучках, дорогие духи, дорогая косметика – она по-прежнему имела доступ ко всем привычным благам, с той лишь разницей, что теперь Джудит всё-таки тщательнее подходила к подсчётам.

– Ты похожа на Райскую птицу, – усмехаясь, говорил Поло. – Такая красота совершенно не совместима с такими низменными материями, как учёба.

– Ну, так и учится наша Райская Птичка не трупы поднимать, – хмуро оборвал восторги приятеля Джеймс. – Ничего. Справится, как-нибудь.

Нужно сказать, что большинству профессоров-женщин Джудит Мэллиор не нравилась, она её недолюбливали, отпуская язвительные замечания а-ля «не перепутали ли вы, милочка, бальный зал да светский салон с классной комнатой»? Зато мужская часть профессорского состава была настроена совсем иначе. Стоило ей не подготовиться, или не справиться с очередным заданием, они лишь понимающе вздыхали: «Что же вы, деточка? Постарайтесь ещё раз. У такой умницы получится».

Парни пытались приударить за ней, некоторые делали попытки свистеть вслед, но Джеймс и Райли быстро расставили всё на свои места. Некоторые, особо отважные, пытались приударить всерьёз, таскали сладости, хвастались собственными успехами. Это было забавно – но не более.

Джудит видела лишь одного человека. Других не существовало.

Спустя два месяца после их возвращения в Эльхард Абигайль подстерегла Джудит на тропинке сада.

– Что-то случилось? – спросила обеспокоенная Джудит, которая постоянно жила в ожидании страшных новостей о последствиях заработков её «мальчиков».

– У меня для тебя новость, – сказала подруга. – Не знаю, она тебя обрадует или огорчит?