— Эй, мам, ты там где? Вернись на землю!

Гортензия протягивала ей сумку.

— Пять евро, забыла?

Жозефина взяла кошелек, открыла, достала бумажку в пять евро и протянула Гортензии. Вырезка из журнала скользнула на пол. Жозефина подняла ее. Та фотография. Мужчина в синем пальто с капюшоном. Она погладила глянцевую бумагу. Теперь ясно, кому будет адресовано письмо.

Вечером, уложив девочек, она завернулась в покрывало и пошла на балкон поговорить со звездами. Она попросила у них сил, чтобы начать книгу, попросила внушить ей новые мысли, попросила также у них прощения: не слишком-то красиво, конечно, что она вступила в сговор с Ирис, но у нее не было другого выхода. А? Разве они оставили ей выбор? Она внимательно смотрела в звездное небо и особенно на одну звезду, крайнюю на ручке ковша Большой Медведицы. Когда Жозефина была маленькая, она считала ее своей звездой. Отец подарил ее кем-то обиженной дочке, сказав при этом: «Видишь, Жози, вон ту звездочку на ручке ковша, она такая же, как ты, если ее убрать, ковш потеряет равновесие, точно так же и ты, без тебя семья развалится, ведь ты — воплощенная радость, веселье, благородство… и однако, — продолжал отец, — она выглядит такой скромной, эта звездочка на краю созвездия, ее почти не видно… В каждой семье есть такие люди, незаметные винтики, которые все скрепляют, без них нет жизни, нет любви, нет смеха, нет праздника, они озаряют других своим светом. Вот мы с тобой как раз такие маленькие винтики любви…» И с тех пор, глядя на звездное небо, она всегда находила ту маленькую звезду. Эта звезда никогда не мигала. Жозефине хотелось бы, чтобы она хоть разок ей мигнула, словно отец подает ей знак. Нет, так было бы слишком просто: говоришь со звездами, задаешь вопрос, и звезда тебе немедленно отвечает прямо с неба! Еще чего! С распиской о получении! «О, кстати, — опомнилась она, — спасибо, что из кошелька выпала фотография человека в синем пальто, спасибо большое, потому что мне нравится этот мужчина. Мне нравится думать о нем. Не важно, что он на меня не смотрит. Я придумаю для него историю, замечательную историю…»

Она поддернула покрывало, натянула его на плечи, согрела дыханием озябшие пальцы и, послав прощальный взгляд звездному небу, ушла спать.

— Ты от меня что-то скрываешь!

Ширли с силой захлопнула входную дверь и теперь стояла на пороге кухни, уперев руки в бока. Уже полтора часа Жозефина в ожидании вдохновения играла на компьютере. Ничего. Ни единого даже колыхания. Фотография человека в синем пальто, приклеенная скотчем рядом с клавиатурой, не помогала. Можно даже сказать, он потерпел полное фиаско в роли музы. Вдохновение, христианское слово из XII века, соединяло в себе такие разнообразные, внушающие восторг понятия, как энтузиазм, неистовство, исступление, экзальтация, возвышенное состояние духа, гений, священный восторг. Она недавно прочла чудесный текст некоего мсье Мопуа[25]о поэтическом вдохновении и с прискорбием заключила, что начисто его лишена. Ей не оторваться от земли, ее бескрылая мысль не в состоянии воспарить. Она уж ее и ругала, и умоляла, и приказывала ей, и лупила ее — сдвинься с места, действуй, выдавай образы и слова, коллизии и идеи, и еще слова, покажи мне Прекрасное и Удивительное, Отвагу и Чувство, — хоть бы хны. Жозефина ерзала на кухонном стуле, барабанила по столу пальцами от нетерпения. Ни одного лирического порыва, ни одной творческой мысли. Вчера ей вроде удалось поймать одну за хвост, но, проснувшись утром, Жозефина уже не могла ее вспомнить, она снова ускользнула. Ждать, ждать. Съежиться, склониться перед Его Величеством Случаем, который подложит к твоим ногам то, что ты искал понапрасну долгие часы. С ней такое бывало однажды, когда она писала диссертацию, вдруг две мысли, два слова точно громом поразили ее. Нет, ведь и правда существует это пресловутое озарение! Надо почитать стихи: Рембо, Элюара… У других — существует! Ей вспомнились тщетные попытки сестры, и она испугалась, не окажется ли и сама такой же бесплодной. Прощайте, телята, телочки, свинки и тысячи евро! Кувшин с надоенным молоком вот-вот перевернется, и ей останутся, как Перетте из басни, одни осколки[26]. Она внезапно приняла решение: нужно преодолеть это парализующее бессмысленное состояние, нужно писать хоть что-то, работать любой ценой, упорно и настойчиво, игнорируя вдохновение, и тогда оно сжалится над ней, вернется, явит свои первые вспышки. Она опустила руки на клавиатуру и услышала, как хлопнула дверь. И увидела Ширли.

— Ты избегаешь меня, Жозефина.

— Ширли, ты не вовремя… я сейчас работаю.

— Мне обидно, Жозефина. Что происходит, почему ты отдалилась от меня? Ты же знаешь, мы что угодно можем сказать друг другу.

— Да, мы можем сказать друг другу все, что угодно, но совершенно не обязаны заниматься этим все время. Умение вместе молчать — одна из составляющих дружбы.

«И ведь надо же, только я собралась взяться за работу, — злилась про себя Жозефина, — как раз нашла решение, как раз придумала уловку, чтобы избавиться от невыразимого ужаса перед чистым листом!» Она подняла голову, вгляделась в лицо подруги и поняла, что у Ширли слишком вздернутый нос. Гораздо короче, чем следует! Пластилиновый носик! Опереточный, глупый нос-стручок. «Вали отсюда со своим носом», — подумала Жозефина и сама себе ужаснулась: она не думала, что способна на такую ярость.

— Ты меня избегаешь… Я ясно чувствую, что ты меня избегаешь. Ты три недели назад вернулась из Межева, и с тех пор я тебя почти не вижу…

Она протянула руку к разверстой пасти ноутбука.

— Это разве тот, что ты подарила Гортензии?

— Нет, это мой, — сквозь зубы процедила Жозефина.

В ее руке хрустнул сломанный пополам карандаш — она вздрогнула: надо успокоиться. Расправив плечи, несколько раз глубоко вздохнула, помотала головой и с силой выдохнула весь гнев и раздражение.

— И с каких это пор у тебя два компьютера? Ты стала акционером компании «Эппл»? У тебя роман со Стивом Джобзом? Он присылает тебе компьютеры вместо цветов?

Жозефина сложила оружие, улыбнулась и смирилась с мыслью, что работу придется прервать. Ширли казалась и впрямь рассерженной.

— Его подарила мне Ирис на Рождество, — выдавила она, ругая себя, что сболтнула лишнее.

— Ой, не к добру. За этим явно что-то кроется.

— Почему ты так говоришь?

— Да потому что твоя сестра никогда ничего не даст просто так. Уж я-то ее знаю! Так что давай, выкладывай.

— Я не могу, это секрет.

— Ты думаешь, я не умею хранить секреты?

— Умеешь, но ведь на то он и секрет, чтобы его никому не рассказывать.

Ширли подняла брови, смягчилась и улыбнулась.

— Это верно, один-ноль в твою пользу. Кофе напоишь?