– Да ничего сложного, – нарочито легко ответила я. – Ты просто попытаешься открыть ваш домашний сейф. Тот самый, в котором твоя мама хранила свою шкатулку с драгоценностями.

– Золотой запас родины, – кивнул Вадик. – Кстати, там не только побрякушки, там еще деньги лежат.

– Много? – живо заинтересовалась Ирка.

– Тысяч пять-шесть, больше мама никогда дома не держала. Меньше, впрочем, тоже…

– Тысяч пять-шесть баксов, конечно? – волевым усилием преодолевая острый приступ классовой неприязни, уточнила я.

– Кажется, евро. Только я этот фамильный сундук с сокровищами уже пытался открыть, и ничего у меня не получилось, хотел даже профессионального медвежатника на помощь звать, – напомнил Вадик.

– Ты неправильно пытался, я тебя научу, как надо.

– Полкило динамита – и ахнуть не успеешь! – встряла с очередным непрошеным советом Ирка.

– Не слушай глупую женщину, у нее от чрезмерного количества жирных пирожных мозги слиплись, – ехидно сказала я. – Ты, Вадик, попробуешь открыть сейф цивилизованно, с помощью пароля, только не старого, а нового. Запиши слово: «Дюшка».

– По буквам: дурачок, юродивый, шалопай, кретин, алкоголик! – услужливо подсказала Ирка.

Вадик крякнул и посмотрел на нее с подозрением.

– Ирка описывает одного своего знакомого, ты его не знаешь. – Я поспешила успокоить приятеля и собственноручно начертала ключевое слово на бумажной салфетке. – Держи. Запомни главное условие: к сундуку пойдешь, когда Людочки твоей дома не будет! И еще: конверт мой держи под рукой, и, если на «Дюшку» сейф отреагирует, как пещера сокровищ на волшебное заклинание «Сим-Сим, откройся!»– вскрывай конверт без раздумий!

– А если не отреагирует? – спросил Вадик, пряча свернутую салфетку во второй нагрудный карман.

Теперь у него был вполне полноценный девичий бюст, лишь самую малость несимметричный. Я предвидела, что на улице на грудастого Вадика будут оглядываться.

– Если сейф не откроется, тогда ты мой конверт порви и спусти клочки в унитаз!

– Хорошо.

Сочтя разговор законченным, Вадик встал из-за стола и удалился. Даже не попрощался! Ирка тут же подхватила свои чашки-плошки и живо пересела за мой столик.

– И какие шансы, что сейф откроется? – спросила она, проводив взглядом Вадика, который проследовал мимо стеклянной витрины кафе, возбужденно размахивая руками и тараня воздух новообретенной грудью.

– Процентов двадцать, я думаю. – Воспользовавшись тем, что подружка смотрит в другую сторону, я утащила у нее пирожное и слизнула с него кремовый цветочек.

– Слушай, а что такое ужасное написано в этом твоем втором послании? – Ирка с сожалением поглядела на безвременно покинувшее ее пирожное и подперла слоеные подбородки кулаком. – Я ведь его тоже не читала, а ты сама писала, так что расскажи мне, пожалуйста!

– Видишь ли, тут очень деликатный момент… Может статься, что это неоправданные подозрения, а мне не хотелось бы возводить на человека напраслину, даже если человек этот – несимпатичная мне Людочка. Другое дело, если «Дюшка» сработает, тогда я, конечно, все расскажу, и не только тебе, но и Лазарчуку с Беловым…

– А долго придется ждать, чтобы узнать, сработал ли «Дюшка»? – Увидев, что я рассеянно потянулась к ее последнему эклерчику, подруга поспешно сцапала пирожное и сунула его в рот целиком.

Это надолго лишило ее возможности разговаривать, зато я могла повествовать спокойно.

– Зная Вадика, я уверена, что сейчас он не пойдет домой, сначала еще часок-другой побегает по городу, подышит свежими выхлопными газами, чуток успокоится. Так что результаты эксперимента мы узнаем часа через два не раньше.

– Может, в кино сходим? – предложила Ирка, прожевав эклер.

– Не вижу, почему бы благородным доньям не сходить в кино, – пробормотала я в ответ. – Пошли!

И мы пошли в кино. Попали на широко разрекламированный отечественный фильм, литературную экранизацию. Сентиментальной Ирке кино понравилось, а мне – нет. Хваленая компьютерная графика оказалась топорной, а главного негодяя я безошибочно вычислила еще в одной восьмой финала и только этому и порадовалась: все-таки не совсем бездарный я частный детектив! Фильм оказался неоправданно длинным, так что, если бы не необходимость скоротать пару часов, я бы ушла с середины сеанса. Кое-кто из зрителей так и сделал. Молодая пара протиснулась мимо наших с Иркой коленок к выходу из зала уже на двадцатой минуте просмотра, но моя подружка так ядовито спросила в спины уходящих: «Диарея, дружок?» – что сконфуженный парень в полумраке загрохотал со ступенек.

Был уже вечер, когда мы с Иркой, подслеповато моргая, как две совы, вышли из темного зала на улицу, залитую ало-золотым закатным светом.

– Съедим по бутербродику? – предложила моя прожорливая подруга, кося жадным взглядом на тележку продавщицы хот-догов.

– Куда в тебя только помещается! – посетовала я и полезла в сумку за бумажником.

Однако вытащила не кошелек, а зазвеневший мобильник.

– Здоров! – приветствовал меня Вадик.

Я отметила, что голос приятеля давненько не был таким веселым.

– Спешу сообщить тебе, что твоя «Дюшка» не подходит! Наш сейф остался непокобелим! – Вадик радостно засмеялся. – То есть непоколебим! В общем, промахнулась ты в своих расчетах!

– Ну и замечательно! – Я постаралась, чтобы в моем голосе не прозвучало легкое разочарование. – Сожги конверт и забудь, что он был!

– Сейчас так и сделаю, – с готовностью отозвался Вадик. – Ой, привет!

– Привет, – отозвалась я, решив, что приятель со мной прощается.

– Послушай, я так не согласна! – возроптала Ирка, едва дождавшись, пока я уберу в сумку мобильник. – Неужели я так и не узнаю, в каких таких страшных грехах ты подозревала Людочку? Лен, ну расскажи, а? Обещаю, я никому ни слова! Могила!

Ирка вперила в меня преданный взгляд и размашисто перекрестилась.

– Не надо больше могил, – вырвалось у меня.

Вздохнув, я испытующе поглядела на подружку. Ирка смотрела на меня таким лаково-блестящим взглядом, который бывает у Масяни, когда он выклянчивает у доброй мамочки какую-нибудь маленькую радость жизни, вроде возможности побегать босиком и с непокрытой головой по лужам, под проливным дождем с градом. Кротость и добродушие, которые излучает в такой момент румяная детская мордаха, обманчивы: стоит только мамочке сказать «нет», и раздается оглушительный обиженный рев.

– Только не вздумай расплакаться, все равно, ты меня не разжалобишь, – предупредила я подругу.

Вероятно, решив проверить это мое утверждение, Ирка сложила губы шлепанцами и наскоро соорудила себе брови с трагическим заломом, но в этот момент мы поравнялись с лотком продавщицы сосисок, и подружка вмиг перестала кукситься.