Отзывается во мне…

Шепчет мне…

«Прыгай»…

Он сорокаградусный, горький, с перцем и пряностями.

У меня от него похмелье, мигрени и приступы ярости.

Он прилетел с Юпитера, хрупкий, простуженно-рваный,

Вышиб ногой сердце, опустился на край пережженного пеплом дивана.

У него пальцы — нервные, тонкие. Ссадины, пластыри. Смеется громко.

Я ненавижу его, завишу, у меня от него ломка.

Он стал моим адом, персональным дьяволом. Мы перемешаны, перешиты, связаны.

Господи, помоги мне сдержать себя, не задушить его и не напоить ядом.

Он же будет рад, если я из-за него сяду.

Я называю его сволочью, ублюдком и гадом. И как наученный пес выполняю команду ''рядом''.

Он улыбается — это любовь, — посылаю к чертям и лешему.

Я убью его, а самa утону в океане или повешусь.

(Россо)

Глава 39. Ваал

Переступив границу зрелых лет,

Я в темный лес забрел и заблудился.

И понял, что назад дороги нет…

Чем ближе к совершенству каждый станет,

Тем ярче в нем добро и злее зло.

(Данте)

Перед глазами пустыня. Пандемоинум моего мира. Северная земля стала мертвой. Проклятой. Пропащей. Я обещал себе, что никогда не вернусь в Баатор. Но, кажется, Баатор сам решил вернуться за мной, превратив мой мир в пыль хаоса.

Здесь впервые так тихо. Впервые здесь нет ничего. Северные земли, поистине проклятые Анхеллой.

— Ваал, — Раил коснулся моего плеча, оборвав плохие воспоминания. — Что ты намерен делать?

— То, на что идут только отчаянные и влюбленные Боги, — сказал без утяжеления.

— Ты ведь знаешь, убив Агросса, ты попадешь в Баатор или еще хуже, в небытие!

— Хуже — это когда твоя любимая в плену. Тут все средства хороши.

— Ты и впрямь считаешь, что это единственный способ ее вызволить? А обо мне ты подумал?

— Ну, Раил, — я улыбнулся и похлопал его по щеке. — Ты же большой мальчик.

— Ты не находишь это странным, что Боги Стихий смогли оставить свой отпечаток на Темном Высшем?

— Я нахожу это странным, но не нахожу этому объяснения. А они молчат.

— Может потому что ты с Агроссом обрели свою силу? — в ответ я пожал плечами. — Вы можете их уничтожить?

— Было бы что уничтожать, так их же нигде нет! Знал бы, где искать, давно бы надрал им задницы!

— Вернись в Алавер, поговори с Верховной.

— С Имраной? — кинул в него неодобрительный взгляд, а тот кивнул. Я лишь пуще нахмурился. У бестии были с ней проблемы, как раз таки из-за меня. Если вообще на все посмотреть, то у бестии всегда из-за меня какие-то проблемы. Мысль о том, что с Агроссом ей суждено прожить бесконечную жизнь, меня испепеляла изнутри. Нет. Не позволю! Она моя, чтобы не решили Боги…

— Кому как не Верховной знать, где Боги Стихий? — парировал Раил. Я согласился с ним и открыл портал.

Я застал Имрану в главном зале. Она неотрывно смотрела на огонь, и мне даже стало как-то неловко ее отвлекать. Мы не виделись с ней с момента «Кровавого бала». И расстались как-то не очень хорошо. Но сейчас я готов ей все простить, лишь бы она сказала, где носит Богов Стихий.

Правда, если она вообще в курсе.

Молодые жрицы расступались при виде меня. Эмоции испуга и интереса вперемешку. Думают о Темном Боге… Интересно, как давно они начали видеть во мне мою суть?

Имрана повернулась ко мне, и ее серебряные волосы колыхнулись в воздухе. Она была молода и прекрасна, словно вернулась из прошлого. Или это я вернулся на триста лет назад?

Когда я впервые ее увидел, она была совсем юной и любопытной. Мечтательная… влюбленная. В меня влюбленная. А я лишь хотел её красивое тело. Не более. Но меня останавливала ее клятва.

Вот только ее, кажется, это тогда не смущало. Молодая, наивная. Всегда пыталась добиться моего расположения. Не знала она, что ее ждет, если бы нарушила слово. Да я и сам не знал. Не хотел знать. Мне это было ни к чему. Брать на себя какие-то проблемы из-за одной ночи, для Бога потерявшего силу— это непозволительная роскошь. На свете было и без того много красивых женщин.

Я так считал, пока не увидел глаза цвета неба. Неба, которого создал я. Девушка, которая разрушила весь мой мир одним своим танцем. Девушка, что одним своим касанием заставила биться моё сердце. Девушка, что одним своим существованием может меня уничтожить.

— Ваал, — тихо прошептала Имрана, когда я подошел вплотную.

Я хотел поприветствовать ее первым, как положено по этикету, но на секунду остолбенел. Мне послышалось или она действительно назвала моё имя? Пристально смотрела на меня, оценивала. А в ее зеленых глазах метался луч надежды.

— Давай не будем притворяться. Не сейчас, — заявила она.

— Анхелла, — сам не заметил, как вцепился ей в горло и сжал его так, что она начала сию секунду задыхаться. — Пусти, пусти меня, — молила она, проглатывая остатки воздуха. И я отпустил. В ту же секунду весь огонь в чашах погас, перенося в зал темноту. Мою темноту.

— Не тронь это смертное тело, — проговаривала она.

— Где Имрана?

— Я думала, тебя волнует моя дочь, а не старая жрица.

— Твоя дочь? — я подался вперед, хватая ее за запястья и притягивая к себе. — Таира твоя дочь? Но как?

— Ты знал, что она необычная смертная. И чувствовал в ней божественную силу…

— Я спросил «как»? Только не говори… не говори, что она и моя…

— Да как ты смеешь, Темный? Я не забыла, как ты насмехался надо мной! Неужели ты думаешь, что я была способна претвориться смертной и лечь под тебя?

— Я спрашиваю, чья она дочь?

— Вечного! Она дочь Эфира!

Выпустив ее руки, я метнул свою магию в пустующие чаши, и зал озарился светом от синего огня.

Сейчас ее слова казались, какой-то немыслимой ложью. Я знал, что бестия непроста, как кажется. Знал, что в ней сила Света. Я чувствовал ее. Но самое удивительное, чувствовал это только я.

— Почему ты в этом теле?

— Я заняла этот сосуд, — некоторое время она смотрела на меня не моргая, а потом из ее глаз пошли слезы. — Что ты сделал с моей девочкой?

— Ты считаешь, что я способен ей навредить? Тебе ли не знать, что я люблю её? — прошипел склонившись к ее уху.

— Тогда где она? Магия стихий угасает! Где ты прячешь дитя Эфира? — закричала не своим голосом, вытирая слезы.

— Она у Агросса по милости Богов Стихий!

— У Агросса? Но почему?

— У них метка,