– Я принесу вино, – повторяет он. И пока он ходит на кухню, я сижу в ожидании, приходя в себя после пережитого.

Я пытаюсь убедить себя, что слишком остро реагирую, что Гарри имеет право переживать шок и сомневаться. Он устал и встревожен. У него была трудная рабочая неделя, переговоры с клиентами и прочее. И может, он просто не любит сюрпризы. Конечно, так оно и есть, и я должна простить ему эту неуклюжую реакцию.

А затем я думаю: если я беременна – если это безумное предположение на самом деле подтвердится, – простит ли меня Гарри?

– Слушай, – говорит он, возвращаясь с вином и виновато на меня глядя, – простишь ли ты меня…

– Конечно, прощу.

– Нет, – перебивает он, – я имею в виду, простишь ли ты, если я не останусь на ночь?

– Ты собираешься сейчас уйти?

– Не так сразу, но я устал.

– Так оставайся!

– Я не могу, – качает головой Гарри, – еще многое нужно сделать. Давай встретимся завтра, чтобы как следует это дело отметить? Когда я приду в себя? Выбирай, где.

Я предлагаю Хэм-Ярд, потому что это первое, что приходит на ум. Если Мартин заговорит об этом месте на рождественской вечеринке, я хотя бы буду иметь представление, о чем вру.

– Я закажу столик, – обещает Гарри. Но он, кажется, совсем всему этому не рад.

Наш ужин в Хэм-Ярде проходит лучше, чем я ожидала. Гарри снова в форме. Как будто успел переварить мои новости и решил, что может справиться с тем фактом, что моя болезнь оказалась огромной ошибкой. Я перестаю беспокоиться о его странной реакции, лучше поняв его.

– Изабель пригласила меня провести Рождество с ними в этом году. Она и тебя пригласила, но я сказала, что ты поедешь к матери.

– Мило с ее стороны, – отвечает Гарри. – На самом деле мама спрашивала, не мог бы я побыть с ней подольше в этом году. Она ведь стала старше, Салли. Это печально.

– Мне жаль.

– И я хотел спросить – ты не возражаешь, если мы устроим рождественскую вечеринку пораньше? Вроде как предрождественское Рождество, прежде чем я к ней уеду. Как ты, не против? А потом мы вместе встретим наш Новый год.

Я улыбаюсь воспоминаниям.

– Это всегда будет мой лучший Новый год. Конечно, я не возражаю. В любом случае, чем раньше я начну праздновать Рождество, тем дольше оно продлится…

После ужина мы едем ко мне. Гарри за руку отводит меня в спальню, и мы занимаемся любовью. Гарри использует обязательную защиту.

Проснувшись утром, я тянусь к его подушке, но он уже ушел. На подушке лишь милая записка с извинениями за раннее бегство. И обещанием мне позвонить.

Застилая постель, я вдруг замечаю кое-что на простыне. Мое сердце пропускает удар.

Это кровь!

Немного, но достаточно, чтобы напугать меня. Я прижимаю руку ко рту. Может, я все же беременна? Неужели я потеряю ребенка? Возможно. Но пока никаких схваток. Я сажусь и кладу руки на живот, словно защищая его. И вот тут-то мне и приходит в голову, что я знаю, чего на самом деле хочу.

Я хочу этого ребенка.

– Я намажу немного геля на ваш живот, и он может показаться немного прохладным. Ничего?

Я хочу ответить узистке, что мне делали это и раньше, но не могу вообще о чем-либо говорить. Я застыла от страха. Мой живот обнажен. Когда я лежу, он выглядит довольно плоским. Пустым.

– Ничего, – наконец отвечаю я, и мой голос напоминает писк.

– Хорошо, тогда я повожу этим вокруг вашего живота, и мы посмотрим, что там.

Я закрываю глаза, когда она водит датчиком по холодному гелю, затем медленно приподнимаю веки и искоса гляжу на экран, совершенно не понимая, что же там.

– Отлично, – весело и певуче произносит узистка. – Вот так, мамочка. Все ясно, как Божий день.

– Что ясно? Я ничего не вижу.

Она указывает на расплывчатую серую кляксу, то и дело меняющую форму и выглядящую лишенной всякого смысла. И у меня возникает странное чувство, когда узистка водит рукой поперек моего живота.

– Это ребенок, – сообщает она, и я вздрагиваю.

– Вы уверены?

– Абсолютно, – смеется женщина. – Посмотрите! Вот это бьется сердце!

Она довольно сильно надавливает на мой живот, проводя датчиком по кругу, так что я даже ощущаю небольшую боль, но стараюсь рассмотреть сердцебиение. Затем она продолжает елозить прибором по моему животу, нажимая с таким усердием, будто желает перемешать мои внутренности.

– А вот и голова. Посмотрите, мамочка!

Она глядит на экран с таким видом, словно все это сюрприз и для нее. Я сглатываю комок в горле. А потом тихо говорю:

– Послушайте, не могли бы вы не называть меня мамочкой? Пока.

– О, – узистка принимает озадаченный вид. – О! Извините. Большинству женщин нравится, когда я их так называю.

– Да, наверно, – отзываюсь я. – Но, возможно, большинство состоит не из женщин сорока трех… почти сорока четырех лет, думающих, что у них началась ранняя менопауза.

Узистка смотрит на меня через стол.

– О, дорогая, – бормочет она, – извините. Я не знала, что все так… – Она нервно водит датчиком. – Я искренне прошу прощения. Меня должны были предупредить.

Я качаю головой:

– Все в порядке. Все будет хорошо. Просто я немного в шоке, только и всего.

– Я понимаю.

Ее голос становится мягче и спокойнее – возможно, именно так она и говорит в жизни. Мы молчим какое-то время, и тишину прерывает лишь свистящий звук, доносящийся из динамиков на экране.

– Вы хотите узнать, сколько уже недель? – наконец рискует спросить она.

Пожалуйста, не говорите мне. Просто скажите, что это неправда.

– Нет, – я взмахиваю рукой. – И я не хочу знать пол.

– Хорошо, в любом случае для этого еще слишком рано. – Женщина неловко замолкает. Водит датчиком туда-сюда, затем останавливается и обращается ко мне: – Послушайте. Конечно, это не мое дело, но надеюсь, вы не возражаете, если я спрошу… Вы хотите этого ребенка?

Я ощущаю, как оно возрастает – чувство страха. Отчасти от незнания того, что происходит с моим телом. Еще недавно я умирала, а сейчас создаю новую жизнь! Я пытаюсь осознать свою ответственность. Новая жизнь. Такого я не ожидала. Все так запутано… Конечно, я хочу этого. Но разве при таких обстоятельствах?

– Я не знаю, – отвечаю я.

Женщина берет меня за руку.

– Ну, это совершенно нормально. Далеко не все уверены в этом. К тому же это стало для вас потрясением. Обдумайте тщательно. Вы можете не быть полностью уверенной, но будьте честны с собой. И со своим партнером. У вас еще есть время, если вы хотите что-то с этим сделать.