– Подходит! – заявляю я. – Слушай, а у тебя есть время пойти выпить кофе?

– Конечно, – заверяет Оливия. – Я отчаянно в нем нуждаюсь.

Мы отправляемся в кафе на Бонд-стрит, которое она знает и которое оказывается итальянским и довольно шумным.

– Они делают прекрасный, крепкий кофе.

– Хорошо, – говорю я, – тебе это придется по вкусу. А теперь, пожалуйста, только не кричи.

Оливия смотрит на меня, как на сумасшедшую.

– Я беременна.

– Ты ЧТО?!

Я хлопаю в ладоши, призывая ее к тишине. И повторяю одними губами:

– Я беременна.

– Ого! А Гарри быстро сработал.

– Это не от Гарри.

– Этот разговор на самом деле происходит?

– Да. Ребенок не от него, Лив. – Я наклоняюсь к ней через стол. – Я должна сделать признание.

– Валяй.

Мой голос падает до быстрого шепота:

– У меня был секс с одним парнем на пустоши, когда я думала, что умираю.

– У тебя ЧТО-О-О-О?! – вопит Оливия.

– Тс-с-с. Точно то, что ты только что слышала. Не заставляй меня повторять снова.

– И ты даже не рассказала мне?

– Мне показалось, это необязательно.

В этот момент к нам подходит официантка.

– Два капучино, пожалуйста, – с широкой улыбкой произносит Оливия, а затем поворачивается ко мне: – А теперь это стало обязательно?

– Очевидно. Ведь я беременна!

– Сколько недель?

– Не знаю точно. Я сказала женщине, которая делала УЗИ, что не хочу знать.

– Почему?

– Я была не готова. В любом случае врач, несомненно, сообщит мне. Я должна буду еще раз туда пойти. Хотя еще рано. Это может не… ну, ты знаешь…

Я никак не могу расслабиться. Даже зная, что сердцебиение плода – хороший знак.

– Я понимаю. – Оливия сжимает мою ладонь, кусая губы. – Значит, это был для тебя полнейший шок? Ты даже не догадывалась?

– О чем мне было догадываться? Я думала, что умираю. Думала, поэтому и тошнит.

Оливия выдыхает:

– Конечно. – И усмехается: – Но какого хрена? Извини. Это не смешно, – добавляет она.

Нам приносят кофе, и мы делаем по глотку. Я чувствую пенку на губах.

Оливия ухмыляется:

– А этот таинственный мужчина с пустоши. Вы все еще на связи?

– Господи, нет!

– Но кто это вообще?

– Без понятия.

– Замолчи! Ты надо мной смеешься!

– Если бы.

– Гарри, должно быть, в восторге.

– Он еще даже не знает.

– Упс, неловко вышло!

– Самую малость!

– А когда ты собираешься рассказать ему?

– Скоро.

– В смысле, до того, как он сам это обнаружит?

– Еще раньше. Он уезжает в Калифорнию, в командировку. Когда он вернется, мы отпразднуем заранее Рождество, и потом он поедет к матери. Если мне удастся сохранить малыша, думаю, это будет для Гарри рождественским подарком.

– Наверняка он предпочел бы свитер, – смеется Оливия.

– Не смейся. Наверняка ты права. О, Лив! Но я на самом деле хочу этого ребенка.

– Больше, чем хочешь остаться с Гарри?

– Я не знаю. Сейчас у нас хорошие отношения. В смысле, он вернулся к работе и часто уезжает, но так было и раньше, только теперь он постоянно поддерживает связь, и это лучше, чем было, и я надеюсь… – Я машинально кладу руку на живот. – Эй, давай не будем о нем.

– Не возражаю. Давай поговорим о парне с пустоши. Каким он был?

Я закатываю глаза:

– Я правда не помню.

– Ну, постарайся вспомнить! – не сдается Оливия.

– Все, что я помню, – это то, что он добрый… и нежный… и забавный. И он курит.

– Дженнифер! Это же парень мечты. Ну, кроме сигаретного запаха. И не гей. Почему же вы не обменялись телефонами?

– Потому что у меня было назначено свидание с Судьбой, и я не считала справедливым встречаться еще и с этим парнем.

– А ты не думаешь, что могла бы попытаться его найти?

– Зачем? В качестве запасного аэродрома?

– Нет. Ради справедливости.

– Ты в своем уме? Я не знаю его имени и не могу даже вспомнить, как он выглядел. Это все равно что искать иголку в стоге сена. Я все же надеюсь на Гарри.

– Да, конечно! Он ведь всегда был таким надежным.

– Оливия!

– Я буду пить свой кофе и молчать, – обещает подруга.

– Скажи, что тебе захватить оттуда. Напиши или пришли письмо на почту. И еще намекни, что хотела бы получить на Рождество. – Гарри звонит мне из аэропорта. На заднем фоне я слышу объявления по громкой связи. Я не могу сию секунду придумать ничего более заманчивого, чем прыгнуть в самолет и улететь в солнечную Калифорнию. Но Гарри никогда не приглашает меня с собой в командировки. Даже теперь, когда я могла бы поехать.

– Захвати немного солнца, – прошу я. – Но если серьезно, не беспокойся. Я люблю белое Рождество.

– Хорошо, Бинг Кросби![40] И не забывай про разницу в восемь часов. Я буду поддерживать основную связь по электронной почте, потому что собираюсь вертеться как белка в колесе и могу не найти времени позвонить, когда ты бодрствуешь. Ничего?

– Ничего. Хорошей тебе поездки.

Предложение Гарри меня вполне устраивает. Я тоже предпочла бы обмениваться письмами, чем говорить с ним, потому что сама еще с собой не договорилась.

Уже наступил декабрь, и теперь я знаю, какой у меня срок, – доктор Маккензи это выяснил.

И проблема предстоящего разговора с Гарри прочно сидит на переднем плане моего сознания.

Разум: Мы почти на одиннадцатой неделе. Ты не думаешь, что нужно сообщить Гарри?

Сердце: Нет. Погоди, пока мы не будем действительно уверены. Пока не увидимся с ним на нашем предрождественском Рождестве.

Разум: Мы лишь оттягиваем неизбежное. Это нечестно.

Сердце: Мы не оттягиваем. Мы просто осторожны. И хотим рассказать все при встрече. У нас еще не было удобного времени, чтобы сообщить такую новость. Удобного в достаточной степени.

Разум: Мы не можем сохранить и ребенка, и Гарри. Такого просто не может случиться.