подбородком, к тому же вполне живая. По сторонам физиономию окаймляли черные космы свесившихся наперед волос, снизу — глухой ворот форменной куртки, сверху — полоса нарт-харумы, которая, ко всему прочему не давала волосам лезть в глаза… Нда-а… две пары косиц в знак принадлежности к клану Хуркулхубу и бляха на цепочке — то еще сочетание! Хм… а вот так клыков почти не видно… Шаре подумалось, что с такой осанкой и формой носа она вполне сможет сойти за смуглую и очень некрасивую женщину-сухну. Ну, разумеется, маскарад сработает лишь при условии, что никто не заметит форму ушной раковины и когти на пальцах. Впрочем, когти-то как раз светлые… так что ничего страшного. Теперь, за пределами Страны Восходящего Солнца такая внешность может оказать своей хозяйке неоценимую услугу, поскольку орков здесь ненавидят и боятся, а на заблудившуюся человеческую девицу с заплечной сумой никто не станет обращать внимания. Ну, в самом деле: мало ли в городах и весях Средиземья страшных девок? Однако пора выбираться отсюда, и желательно побыстрее — ночевать в сердце Мертвецких болот еще раз у девушки не было никакого желания, этак никакого оригхаша не напасешься! Она и так узнала здесь все, что могла, теперь время обдумать все это как следует. Шара подхватила вещмешок, забросила за спину колчан с притороченным анхуром и зашагала строго на север.

Думалось в пути и вправду неплохо, поскольку холод под увесистым вещмешком не чувствовался, да и видения не посещали. Шара вообще давно подметила, что самые мудрые выводы рождаются в голове именно на ходу. Тем лучше. Ледяная корка тонко похрустывала под сапогами, вещмешок грел спину, свежесть морозного воздуха покалывала легкие, выгоняя из них остатки вулканической гари. Надо же — за горами даже воздух другой совсем, должно быть, из-за деревьев. Самые густые и обширные леса произрастают на правом берегу Бурзугая, или, Андуина, как называют его здесь, однако и к востоку от Великой реки, за Бурыми равнинами часто встречаются заросли ивняка и можжевельника, дикой малины, и даже небольшие березовые рощицы. Да и Итилиэн, собственно, одна сплошная роща… Так рассуждала лучница, а между тем, стоило пересечь границу Унсухуштана, как голову отпустило странное давящее чувство неведомой и чуждой разуму силы. Это присутствие сопровождало каждого жителя Страны Восходящего Солнца с самых первых дней жизни, оно не было ни болезненным, ни пугающим, но обладало удивительной навязчивостью, как если бы чей-то пытливый, проницательный взор неотступно сверлил затылок. Впервые на эту странность Шара обратила внимание, когда покидала Минас Моргул в составе южной разведгруппы. С чем было связано таинственное явление, Шара не знала, но почему-то все более крепла уверенность в сходстве всевидящего взора с… силой Назгулов, Зрачков Всевидящего Ока. Только намного мощнее.

Харт’ан Гортхар… Гортхар-сама. Привычное с детства звучание Высочайшего имени отца Ночного народа, того, кого за глаза называют просто «Сама»[46] обрело новый смысл. От странного созвучия лучница поежилась, ей никогда прежде не приходило в голову такое прочтение имени главы Унсухуштана. Суровый, но справедливый государь, мудрый покровитель иртха и основатель Страны Восходящего Солнца вдруг обратился в сосредоточие древней пугающей мощи разрушения, перед которой все живое в страхе падает ниц, и даже ужасные мертвые Назгулы — не более чем жалкие и несовершенные подобия, пародия на их великого Хозяина… зрачки недреманных очей, чье могущество не составляет и сотой доли от… Мысль была почти панической, как всякий плод чрезмерных дум, но… отчего же имя народного заступника уже давно произносят шепотом и с оглядкой? Отчего сделались столь туманны предсказания кхургуб у уллаг’ай? И куда же на самом деле девались те несчастные, что своими крамольными речами так или иначе выражали несогласие высшей мудрости, доброты и покровительства? Сразу же вспомнился Рагдуф. Что сталось с ним? Удалось ли ему сберечь на допросах тайну поддельных карт, а если да, то где теперь искать этого простого героя? В сырой подземной темнице? В ядовитых рудниках Музгара, или, быть может, уже на Поляне Предков? Ляжет ли когда-нибудь шарух с его темени в угли родного очага… И что же, наконец, за сила — этот Харт’ан Гортхар? Беззаветный радетель о светлом будущем Ночного народа или мрачный завоеватель, вбивший себе в голову, что весь мир должен принадлежать только ему? Если продолжать двигаться в том же направлении, то становится понятным, отчего он запретил даже само упоминание имени Крылатого. По рассказам все того же Рагдуфа поклоняющиеся Духу Севера допускают кровопролитие лишь на охоте или в целях защиты собственной жизни: с такими убеждениями много не навоюешь, плохие воины. Зачем они только Харт’ану понадобились? И стоило ей лишь помянуть Рагдуфа, как в памяти, совершенно ни к месту, всплыла одна скользкая фразочка из разговора в моргульском карцере… настолько скользкая и противная, что тогда лучница предпочла пропустить ее мимо ушей. «Он бросил вашу армию в битве на Бурых равнинах. Он попросту исчез с поля боя…» — едко просочился в мозгу голос та’ай-хирг-кхана. Пхут-тха… а ведь он знал! Все-то он знал, сын забытого народа… и небо рухнуло на плечи, придавив свинцовой тяжестью. Послышался отчетливый треск: это привычные взгляды и ценности разлетались в мелкую крошку. Отрубленный палец… мертвенное сияние и осыпающийся наземь пустой доспех. Растерянное войско, лишенное своего символа, своего знамени… лишенное надежды и желания побеждать, поскольку мертв Гортхар-сама. Помилуйте, да неужели бессмертное существо способно погибнуть из-за какого-то пальца: такая рана неопасна даже для сухну, стоит ли говорить о телесном воплощении древней силы? Память кого-то из далеких предков подсказывала Шаре, что Ему доводилось получать увечья посерьезнее этого, однако всякий раз он поднимался, вновь и вновь воскресая из пепла, с каждым разом делаясь все сильнее, мудрее и опаснее. Там, в последней битве, против союзных войск Людей и Эльфов, у ночного народа были все шансы на победу: если честно, вообще непонятно, как можно проиграть почти с десятикратным численным преимуществом измотанной армии союзников? Но тут в самый неподходящий момент великий Харт’ан Гортхар бесследно растворился в воздухе и из-за чего? Потому что какой-то несчастный полуживой сухну чудом ухитрился задеть лучшего воина всех времен и народов? Бред… и еще: интересно, почему видение так неожиданно оборвалось в тот самый миг, когда ее предок Элронд Полуэльф приблизился к победителю Черного Властелина — князю людей Исилдуру? Что произошло после? Здесь внезапно пробудившаяся память предков оказывалась бессильна: Шара не могла увидеть, как подбирали раненых и хоронили погибших… как возвращались домой немногочисленные победители… не слышала славословий и баллад в честь героев, повергших