- Я никогда тебя не обижала! Пожалуйста, пожалуйста, подумай о...

- Именем Христа я изгоняю тебя! - объявил брат Лемон, набрав в ладонь соли. - Дух раздора и вражды, я отправляю тебя на крест!

С этими словами он кинул пригоршню соли в лицо Гретхен, которая стала дергаться и плеваться. Тогда брат Лемон набрал еще горсть и повторил:

- Именем Христа я изгоняю тебя! Дух раздора и вражды, я отправляю тебя на крест!

На этот раз бросок оказался таким сильным, что на правой щеке Гретхен остался след. Брат Лемон снова повторил процедуру. Теперь Гретхен вся была в соли - соль забилась ей в нос, в складки кожи на шее, в волосы, во влажные уголки глаз, на подбородке, прилипнув к вязкой слюне.

- Именем Христа я изгоняю тебя! Дух раздора и вражды, я отправляю тебя на крест! - повторил брат Лемон и швырнул Гретхен в лицо очередную горсть. Гретхен заплакала. Брат Лемон снова занес руку для очередного броска, но Эбби ее удержала, и экзорцист резко развернулся.

- Вы мучаете ее... - прошептала девушка. - Я не понимаю... Зачем мы мучаем ее?

- Чтобы вывести демона, необходимо умерщвлять плоть бесноватой! -ответил брат Лемон и кинул Гретхен в лицо соль. Она каталась с боку на бок, пытаясь защититься, что-то говорила - губы шевелились, но слова были так тихи, что Эбби их не разбирала.

- Что, больно умный? - кричал брат Лемон, поднеся лицо совсем близко к лицу Гретхен. - Раз ты такой умный, почему я стою, а ты привязан к кровати?

Внутри Гретхен что-то сломалось. Она разрыдалась, содрогаясь всем телом, испуская пузыри слюны. Ее лицо покрылось пятнами.

- Вот так! - кричал брат Лемон, снова швыряя соль в лицо Гретхен. -Скажи, как тебя зовут, демон! Как на духу, скажи мне свое имя!

Послышалось шипение бегущей воды, будто включили кран, и шорты Гретхен спереди потемнели: из ее паха побежал ручеек мочи, стекая по правой ноге и останавливаясь у колена, наполнив холодную комнату едкой вонью. Эбби стало стыдно за Гретхен, и девушка сказала:

- Она описалась...

- Возьми полотенце и намочи в теплой воде, - приказал брат Лемон, обернувшись к ней. На кухне Эбби нашла полотенце и включила кран. В стенах загудели трубы, и полилась вода - сначала ржавая, потом ледяная, и, наконец, побежала тепловатая струйка. Смочив полотенце, Эбби поторопилась обратно. Брат Лемон по-прежнему молился, сложив руки над Гретхен.

- Давай, - сказал он Эбби, - вытри ее.

- Я? - с глупым видом переспросила она.

- Я не должен прикасаться к тем частям бесноватой, что способны открыть врата похоти!

Эбби нервно подошла к постели, промокнула ногу Гретхен и выжала полотенце в пластиковое ведерко, найденное братом Лемоном. Сначала ей было противно прикасаться к моче Гретхен. Тогда Эбби посмотрела на ту не как на подругу - даже не как на человека - а на предмет который нужно вымыть, например, машину. Стало легче.

- Эбби... Зачем ты это делаешь? - плакала Гретхен. На этот раз у Эбби не нашлось ответа.

Брат Лемон вышел из комнаты, но очень скоро вбежал обратно, подошел к изголовью, насыпал в ладони соли и склонился над Гретхен. Та начала сопротивляться и вопить:

- Нет! Нет! Убирайся! Эбби! Эбби-и-и-и-и-и! Помоги! Помоги-и-и-и-и!..

Бросив в нее очередную порцию соли, брат Лемон приказал:

- Сатана пускай отыдет! - еще бросок. - Суета в меня не внидет! - еще пригоршня соли. Гретхен беспомощно дрожала всем телом. - Злом меня не искусит! - очередная порция соли полетела ей в лицо. - Как тебя зовут нечистый?! - вопил брат Лемон, и на его шее были видны все мускулы. - Как на духу, скажи мне свое имя!

Гретхен больше не сопротивлялась, закрыв глаза и тяжело дыша. Брат Лемон надавил ей на грудину прямо под горлом, и дыхание Гретхен стало мелким и судорожным.

- Андрас...

Сначала Эбби не поняла, откуда исходил этот шепот, но тут же увидела, как шевелятся губы Гретхен - та повторила:

- Андрас. Его зовут Андрас.

Гретхен распахнула глаза. Они горели красным, а по ее вискам бежали слезы.

- Нет! - произнес ее рот низким мужским голосом. - Не смей плакать, свинья!

- Эбби... - взмолилась Гретхен. - Выньте его из меня... Пожалуйста... -На ее лице боролись за доминирование два существа. - Помоги... - задыхаясь, произнесла Гретхен. - Пожалуйста...

- Вау! - воскликнул брат Лемон, хлопая Библией по ладони. - Вот и демон нарисовался!

В гостиной было темно. Стены скрипели от ветра, свистящего в окнах, и от холода Эбби съеживалась в одежде. Вынув из переносного холодильника куриную грудку, брат Лемон уселся в кресле и принялся поедать ее, как мороженое.

- Извини, - обратился он к Эбби, перемалывая мясо тяжелыми челюстями, - но Андрас - шестьдесят третий демон в «Малом ключе Соломона», великий маркиз ада, управляющий тридцатью легионами духов, сеятель раздора, несущий погибель. Так что мне нужен заряд протеина.

Всю заднюю стену в пляжном доме Лангов занимали окна, выходящие на затянутую сеткой галерею, за которой лежали едва видимые волны Атлантического океана - серые, сердитые, увенчанные мелкой белой пеной. Далеко на западе у горизонта открылась рана, истекавшая оранжевым светом. Было начало шестого утра.

- Мы всю ночь здесь пробыли... Что, если у вас не получится? - спросила Эбби.

- Послушай-ка, когда ты пришла и заявила, что в душе твоей подруги свил гнездо демон из ада, я разве посчитал тебя сумасшедшей? Разве посмеялся над тобой? Не-а - я тебе поверил! Вот и ты теперь мне поверь.

- Но вдруг у вас не получится? - повторила Эбби. - Вы едва добились от него имени!

Брат Лемон поднес кресло поближе, поставил перед Эбби, сел и заговорил:

- Экзорцизм - это перепахивание себя. Понимаешь? Это испытание экзорциста и его души. Знаешь, почему нельзя просто попросить демона уйти, хотя мы стоим возле могучей Божьей десницы, и через Него возможно все? Ведь Христос-Спаситель мог бы взять и изгнать из нее демона вот так!

Он щелкнул огромными пальцами в холодном воздухе и продолжал:

- Но экзорцизм - это проверка. Это вопрос: «Насколько сильна твоя вера? Насколько глубока?» Тот кто собрался изгонять дьявола: должен быть готов потерять все: собственное достоинство, безопасность, все свои иллюзии. Все это сгорит в пламени экзорцизма, и останется только сердцевина - только то, что ты действительно есть. Это как жим тяжестей: ты пытаешься тягать, но твои руки трясутся, ты таешь от боли, как свеча, ты сгорел до нуля и у тебя больше нет сил. Это - самый мрачный момент: ты восклицаешь: «Господи, я не могу!» - и тут из мрака звучит голос: «Но могу я». Этот тихий голосок, звучащий по ночам, принадлежит чему-то большему, чем ты сам. Это голос Бога - он говорит: «Ты не один», обхватывает тебя орлиными крыльями и поднимает. Но для этого нужно сжечь все неважное: меховые гетры, кристаллы нью-эйджа. Мадонну, аэробику, New Kids on the Block, мальчика из школы, который тебе нравится, родителей, друзей, - все, к чему ты была привязана, даже собственную безопасность и общепринятую мораль. И когда все это пропадет - сгорит в огне, обратится пеплом - останется крошечный слиток, маленькое ядрышко чего-то доброго, чистого, истинного. Ты возьмешь его, как камешек, бросишь в великанскую крепость, построенную демоном в душе твоей подруги из ненависти, страха и гнета, он стукнется о стену... и ничего не случится. Тогда ты испытаешь величайшее сомнение в своей жизни. Но в правде нельзя сомневаться, и ее нельзя недооценивать: если ты прошла через огонь, в следующую же секунду ты услышишь, как растут трещины, а потом мощные стены и железные врата сложатся, как карточный домик. Потому что ты перепахивала себя, пока не осталось ничего, кроме правды. Вот что такое этот камешек, Эбби - это наша сердцевина. В этой жизни не так много истинного, но против него не может устоять ничто: истина пронзает воинства Врага, будто меч правды. Но чтобы найти ее и добраться до нее, мы должны пройти через испытание - через экзорцизм. Ты понимаешь меня?