– А сколько ему осталось, дядя?

– Полагаю, что несколько часов. Промежуток спокойствия принадлежит тебе, постарайся воспользоваться им разумно, а когда для него уже ничего нельзя будет сделать, мы еще успеем утешить друг друга.

Мак встретил их в прихожей, но Роза его почти не видела. Все ее мысли занимало то, что ей предстоит, и, когда дядя подвел ее к двери, она негромко произнесла:

– Пожалуйста, позвольте мне войти одной.

Арчи, стоявший у постели, выскользнул при ее появлении во внутреннюю комнатку, и оказалось, что Чарли дожидается ее с такой радостью на лице, что Роза утратила доверие к дядиным словам и без всякого труда произнесла бодрым голосом, взяв в обе руки его нетерпеливую руку:

– Милый Чарли, я так рада, что ты за мною послал. Я давно хотела прийти, но ждала, когда тебе станет лучше. Тебе ведь лучше? – спросила Роза, потому что, вглядевшись, подметила невыразимые перемены на лице, в котором в первый момент ей почудились и свет, и цвет.

– Дядя говорит, что нет, но, по-моему, он ошибается, потому что боль прошла и, если не считать приступов головокружения, все вроде бы хорошо, – ответил Чарли голосом слабым, но не лишенным прежней беспечности.

– Боюсь, ты вряд ли сможешь отплыть на «Радже», но ты ведь потерпишь немного? А мы тебя выходим, – сказала бедняжка Роза, стараясь говорить спокойным голосом, ибо на сердце с каждой минутой делалось все тяжелее.

– Поплыву, даже если меня придется нести на борт на руках! Я сдержу слово, хотя бы ценой жизни. Ах, Роза! Ты ведь знаешь? Они тебе все сказали? – И, внезапно вспомнив о том, как он оказался в таком положении, Чарли зарылся лицом в подушку.

– Слова ты не нарушил, потому что я не позволила тебе его дать, сам помнишь. Забудь ты про это, давай поговорим о том, что тебя еще ждут лучшие времена.

– Как она всегда добра и великодушна! – пробормотал Чарли, прижимая ладонь кузины к горячей щеке; а потом, подняв на Розу взгляд, он заговорил так смиренно, что глаза ее постепенно наполнились горячими слезами.

– Я пытался бежать искушения, пытался сказать «нет», но я такой жалкий слабак – у меня не вышло. Ты меня, наверное, презираешь. Только не отрекайся от меня совсем – если я останусь жив, я обязательно исправлюсь. Поеду к отцу и начну все заново.

Роза попыталась удержать горькие капли, но они покатились по щекам: Чарли говорил с неподдельной надеждой, а на деле надежды не было. Видимо, ее немое исступление все сказало ему без слов, он переменился в лице, крепче сжал ее руку и хрипло прошептал:

– Мне правда придется умереть, Роза?

В ответ она лишь опустилась на колени и обхватила его руками, будто пытаясь хоть ненадолго отстранить смерть. И тут он все понял и затих; Роза даже подняла глаза, испугавшись неведомого.

Но Чарли принял ее слова с мужеством, ибо перед лицом опасности в нем всегда пробуждалась отвага, пусть ему и не хватало сил одолеть мелкие грехи. Взгляд его остановился – он будто бы вглядывался в неведомый мир, в который отходил, а с плотно сжатых губ не слетело ни единого слова жалобы – он хотел доказать, что пусть и не умел правильно жить, но сможет должным образом умереть. Розе показалось, что на миг ей предстал тот мужчина, которым Чарли мог бы стать, если бы ему в детстве внушили, как справляться с искушениями; а когда он, глубоко вдохнув, вновь перевел на нее взгляд, первые же его слова показали ей, что он сознает свои проступки и готов в них покаяться с трогательной искренностью.

– Может, так оно и лучше – лучше уйти до того, как я навлеку на тебя новые горести, а на себя новый позор. Я хотел еще пожить и искупить прошлые прегрешения; мне сейчас кажется, что жизнь я прожил зазря, но все же я не могу и не хочу горевать, Роза. Никого не расстроит такая утрата, а менять что-либо уже поздно.

– Ах, не говори так! Никто не сможет занять твое место в нашем кругу, мы никогда не забудем, как сильно тебя любили, и знай, что мы от всей души прощаем тебе, как простят и нам! – воскликнула Роза, ошарашенная тем, какая бледность отчаяния покрыла лицо Чарли после его горьких слов.

– «Прости нам прегрешения наши!» Да, вот что я должен произнести. Роза, я не готов, все случилось слишком внезапно. Что мне делать? – прошептал Чарли, цепляясь за ее руку, как будто не было у него на земле иного якоря, кроме девушки, которую он так сильно любил.

– Это тебе дядя скажет, я в таких вещах не сильна и могу только молиться за тебя. – И Роза отстранилась, будто собираясь кликнуть столь необходимую помощь.

– Нет, подожди немного! Побудь со мной, душенька, почитай мне что-нибудь из старой дедушкиной книги – какую-нибудь молитву для таких, как я. Из твоих уст это будет полезнее, чем из уст любого священника.

Роза взяла внушительный том, который достался Чарли, потому что он носил имя почтенного старца, и, раскрыв книгу на «Отходной молитве», принялась ее читать срывающимся голосом, а Чарли повторял за ней отдельные слова как упрека, так и утешения.

– «Сохранив совесть в чистоте». «Да просветлится сердце его печалью на челе». «Христианское терпение и стойкость». «Уйди с миром». «Аминь».

Ненадолго повисло молчание, а потом, увидев, как сильно Чарли устал, Роза негромко сказала:

– Позвать дядю?

– Если можно. Но сперва – только не смейся над моей глупостью, радость моя, – я хочу получить назад мое сердечко. Его с меня сняли, верни его, пожалуйста, и оставь мне навсегда, – проговорил Чарли с прежней своей приязнью, хотя проявить ее мог только тем, что крепко стиснул в кулаке детскую безделушку, которую она отыскала и протянула ему: агатовое сердечко на выцветшей ленточке. – Надень его на меня и никому не давай снимать, – сказал Чарли, а когда Роза спросила, что еще она может для него сделать, он попытался протянуть к ней руки, а взор его молил о большем.

Она очень нежно поцеловала его в лоб и в губы, попыталась сказать «прощай», но язык ей не повиновался, она просто побрела к двери. Когда она повернулась в последний раз, неунывающий дух Чарли на миг воспрянул – юноша будто бы хотел, чтобы она ушла приободренной, поэтому произнес с тенью прежней беззаботной улыбки на лице, которую сопроводил знакомым жестом:

– До завтра, Роза!

Увы, бедный Чарли! Разлука