и соляные карьеры. Вы во многом зависели по еде от нас, а теперь так же зависите от Игапты, которая повально непьющая, а вместо ржи и пшеницы выращивает рис и желтозубку – сладкие початки в ярко-зеленой листве. Наверное, ваши люди, особенно старшие поколения, скучают по обычному хлебу, который спокойно ели в детстве на завтрак, обед и ужин. Теперь он стоит почти как мясо и яйца.

– Давай напою тебя, сегодня или лучше завтра, когда передохнешь с дороги. – Не то чтобы я имела в виду предосудительные вещи, но стараюсь принять многозначительный вид. – У меня нет ключа, но отец не будет возражать.

Клио хитро улыбается:

– Ловлю тебя на обещании. А здесь… – Она, кажется, всерьез готова бежать до конца коридора, полного служебных помещений. Я придерживаю ее за поясок и, загибая пальцы, перечисляю:

– Дровяная, стиральная, гладильная, чулан для утвари, запасная иатрия[9]. Комнаты слуг, много-много комнат слуг. Если свернуть направо по коридору и перейти в другую башню по галерее, попадем во владения целеров, и там будет вонять потными мужиками. Ты правда хочешь все это увидеть? – На последних словах я плавно сжимаю и переворачиваю вделанный в стену серебряный подсвечник, у которого мы стоим. Часть стены под восхищенный вздох Клио съезжает вниз, открывая темный проем. – Тогда пошли. Купальню, экседры, залы для танцев, библиотеку, ну и прочее такое посмотрим. Могу показать оружейную, где живет Финни.

Я, наверное, бесцеремонна, но мне правда не хочется разгуливать там, где и без нас много людей. Еще когда мы расстались с Эвером и Скорфусом, я заметила, что слуги суетятся сильнее обычного и даже сад, мой сад, лихорадочно приводят в порядок. Скорее всего, весть о прибытии посла уже разносится. Наверное, папа запланировал балы, морские прогулки, мистерию в замковом театре и другую дрянь, которую я терпеть не могу. И пиры, конечно же. Клио уже несколько раз отметила, как вкусно пахнет, а я не решилась признаться ей, что чаще у нас воняет либо пылью, либо хвойными, чайными и мятными маслами, которыми на случай нового мора все еще обрабатывают каждое помещение, каждое утро. А теперь на кухне, вероятно, жарко, точно в игаптских пустынях, и невозможно пройти, не наткнувшись на кучу поднимающегося теста или тушку ягненка. Клио точно будут кормить на убой, и это единственное, что я одобряю.

– А пшеничные булочки у вас есть? – Уже нырнув в темноту, она подхватывает мои мысли.

– О, этого точно в избытке. – Аккуратно веду ее вперед по узкой лестнице, продолжая держать за поясок. В какой-то момент она перехватывает мое запястье и сжимает. – Слушай, я… – Все-таки осекаюсь. Нет, я не Эвер, мое отношение к прикосновениям должно быть проще. И я покорно сжимаю ее пальцы в ответ. – Правильно. Не упади. Ступени крутые, скользкие, но я все равно люблю их больше, чем парадную лестницу: так быстрее. Под вечер я смогла бы одолжить свечу, но сейчас как-то сложно с этим возиться, нужно было бы зайти в светильную.

– А ты не умеешь… ну… – Подъем кончается. Я нащупываю в темноте выступающий камень, давлю на него пяткой и открываю выход. Клио я вытаскиваю на свет, как раз когда она начинает эту фразу, и потому вижу понятное смущение.

– Зажигать огонь взглядом? Создавать каких-нибудь огненных птичек? – Угадываю легко. Клио робко кивает. – Ты знаешь хоть одного волшебника, который бы это умел?

– Нет. Но вдруг…

– Я не умею почти ничего, – вздыхаю и все же признаюсь: – Двигаю вещи и людей взглядом. Если сильно постараюсь, могу найти потерянного человека или источник воды, но для этого нужен маятник, а в идеале еще подробная карта. – Показываю маленький цитриновый кристалл, который ношу на цепочке. – В детстве у меня хорошо работала интуиция и помогала кое-что предвидеть и угадывать. Например, – нажимаю еще на пару камней плечом, и проход за нами закрывается, – все такие лазы я нашла без подсказок или простукивания стен. Но сейчас что-то интуиция меня подводит. Да и не особо я все это развиваю.

– Мне кажется, это правильно. – Клио осматривает длинный коридор, пронизанный полосами света, потом опять поворачивается ко мне. Солнце золотит ее лицо. – Волшебство недоброе, я думаю, однажды боги окончательно уберут его. Люди уже не так в нем нуждаются.

– Пока не спешат. – Вздыхаю снова. Смотрю на горящую стрелу, которая насмешливо чернеет на моем запястье. – Мне не повезло. Сойду с ума и умру в муках, как все, и…

– Это будет нескоро! – восклицает Клио. Только теперь я осознаю, что мы еще держимся за руки, и отпускаю ее. – При дворе брата и Лэлэйи много волшебников, и по годам все они уже как твой папа, даже те, которые держат только фамильяров. А у тебя и фамильяр, и гаситель…

– Хм. – Я открываю рот, но передумываю даже упоминать Эвера. Это не ее дело. Не ее. – Ладно, пойдем гулять. У нас отличная купальня, хотя в Игапте она наверняка еще больше.

– Я не особо помню, – признается Клио. – Я уехала рано, мне было лет семь.

– Значит… – осознаю запоздало. Сбавляю шаг и спрашиваю тихо, уже догадываясь, что от ответа мне станет паршивее: – Ты провела войну в Физалии?

– Да. – Ее взгляд блуждает по картинам и гобеленам, выхватывает один серебряный подсвечник за другим, задерживается на каждом: они изображают разных зверей и почти не повторяются. Лицо Клио безмятежно, но говорит она теперь тише и с другой интонацией. – Я приехала с братом, и меня оставляли с Лэлэйей, пока он ездил туда-сюда и решал дела. Ваши первые корабли вошли в наши воды, как раз когда он вернулся в последний раз. И венчание все равно состоялось. Когда уже стреляли. Арэстэс и Лэлэйя даже были в доспехах.

– Почему тебя не увезли? – Этот спокойный вид не укладывается в голове, я смотрю на Клио, едва перебарывая дурноту, а она уже самозабвенно гладит пальцами подсвечник-антилопу.

– Красота какая…

Не отвечаю. Эти серебряные звери были любимцами мамы, она велела натирать их каждый день, до сияния. Сейчас это делают в лучшем случае раз в месяц. Клио наконец идет дальше. Я ловлю себя на том, что сильно кусаю губу. Повторяю:

– Почему?

– Просто боялись, что меня похитят или убьют в пути. – Мы входим в первый из множества залов, полных запыленной мебели, идем через него под слепыми взорами угловых статуй – крылатых девушек в длинных туниках. – Со мной некого было отпустить, каждый человек был на счету, ведь ваша армия поначалу превосходила нашу. А потом я не захотела уже сама.

– А это почему? – тихо повторяю в