– Послушай, милая, уже поздно. Может, лучше отложить продолжение истории на завтра?

Оди подняла голову:

– Нет!

– Хм… ладно. – Хоппер склонил голову набок. – А это… ну… не слишком страшно для тебя?

Оди помедлила, будто очень тщательно обдумывала вопрос.

– Все нормально, – ответила она, улыбнувшись. – Всего лишь… наполовину страшно. – Улыбка ее померкла. – Только…

– Что «только»?

– С тобой на самом деле все было в порядке? – Она прищурилась, словно пытаясь разгадать логику. – Ты сейчас здесь… значит, ничего плохого не случилось!

Хоппер улыбнулся. Затем расхохотался. Лицо Оди посветлело, ее явно отпустило напряжение.

– Да, Оди, для меня все окончилось благополучно. Я жив и здоров.

Оди удовлетворенно кивнула.

– Так ты хочешь продолжения?

Она улыбнулась.

– Ну что ж… На чем я остановился?

Продолжив рассказ с того места, где он прервался, Хоппер вспомнил о вопросе Оди и ее беспокойстве.

Да, все окончилось благополучно.

Только…

12 июля 1977 года

Бруклин, г. Нью-Йорк

Делгадо взяла трубку телефона, затем положила ее на рычаг. После чего проделала так еще три раза, прежде чем зарычать на себя и еще раз пройтись по кругу внутри своей крошечной квартиры.

Чтобы сделать то, что она собралась сделать, следовало быть уверенной, что она поступает правильно. Делгадо мучительно размышляла об этом весь вчерашний вечер, прокручивая в голове аргументы «за» и «против».

Потому что если она позвонит, то это все – назад пути уже не будет. Придется идти ва-банк, и к черту любые последствия.

Так что да, она должна быть уверена, что поступает правильно. Но если она ничего не предпримет сегодня, то завтра, может, будет уже слишком поздно.

Она вернулась в гостиную, стараясь не поскользнуться на десятках листов, разбросанных по полу. На диване валялся весь исчерканный блокнот, за которым она провела несколько часов вчерашнего вечера, перегоняя свои мысли и теории во что-то, как она надеялась, связное.

Она взяла блокнот и снова перечитала последнюю страницу собственных заметок. В верхней части были написаны два имени, обведенные овалами и со связующей линией между ними.

Джонатан Шнетцер. Сэм Барретт. Оба руководили группами поддержки для ветеранов войны во Вьетнаме. Обе группы вели достаточно успешную деятельность – по крайней мере, до тех пор, пока их руководители внезапно не исчезли, вынудив группы распасться.

Третья жертва, Джейкоб Хелер, на первый взгляд казалась лишней, – но его убийство вписывалось в теорию Делгадо. Может, это было немного неаккуратно, может, она торопилась с выводами, но… вполне вписывалось. Она была в этом уверена.

Потому что Джейкоб Хелер, специальный агент, оперативник из особой федеральной группы Гэллапа, работавший под прикрытием, успел посетить каждое из мест, указанных в его списке, – в том числе те, которыми руководили Шнетцер и Барретт.

И после каждого его визита лидеров групп убивали, после чего группы распадались. Вскоре после этого и сам Хелер пал жертвой. Его убил карточный убийца, потому что он успел его вычислить. Кто-то нацелился на группы, на их лидеров – по причинам, которые все еще оставались загадкой для Делгадо, – и Хелер шел за ним по пятам.

Поэтому его пришлось убрать. Так он стал третьей жертвой.

Делгадо остановилась и покачала головой. Но верна ли ее теория? Или она хочет, чтобы была верна? Это ведь совершенно разные вещи.

И какое к этому имеет отношение Лиза? И имеет ли вообще? Конечно, она знает, что такое карты Зенера и ведет одну из групп по адресу, который входил в список Хелера. Но Делгадо лично убедилась, что существуют десятки организаций, которые используют зал методистской церкви для своих собраний.

Но чем занимался Хелер? Он расследовал дело «Гадюк» и каким-то образом вышел на серийного убийцу? Или пересечение его расследования и карточного убийцы стало чистой случайностью? Может, он стал жертвой по ошибке, когда серийный убийца подумал, что преследуют его, а Хелер на самом деле занимался чем-то другим?

Делгадо смотрела в записи до тех пор, пока буквы не стали расплываться перед ее глазами. Затем она бросила блокнот на диван, сделала еще один круг по квартире, после чего приняла решение.

Потому что есть шанс, что она обнаружила что-то существенное. Что-то полезное. Что-то такое, что может помочь ее напарнику, где бы он сейчас ни находился.

Она вернулась к телефону, взяла трубку и набрала номер местного отдела ФБР. На звонок ответили после нескольких гудков.

– Я детектив Розарио Делгадо. Из 65-го участка. Мне нужно поговорить со специальным агентом Гэллапом, и как можно скорее.

13 июля 1977 года

Бруклин, г. Нью-Йорк

– Послушай, Джерри, я не понимаю. Что ты хочешь мне этим сказать? – Лиза расхаживала по квартире, волоча за собой длинный телефонный провод по всем закоулкам жилого пространства и уставившись в пол в попытке понять, о чем, черт возьми, говорит ее «босс» – если так можно было назвать председателя правления благотворительного фонда, финансировавшего ее программу.

В том, что он говорил, не было никакого смысла. Вообще никакого.

– Простите, доктор Сарджесон, – снова заговорил ей в ухо Джерри. Она явственно представляла себе, как он сидит в маленьком душном офисе где-то в Нижнем Манхэттене. – Но я уже не знаю, какими словами это выразить. Мы требуем, чтобы вы немедленно свернули программу. Правление согласилось выплатить вам жалованье до конца месяца, но других денег больше не будет.

Лиза остановилась посреди коридора и хлопнула себя с досадой по лбу.

– Но я все равно не понимаю…

Джерри вздохнул на том конце провода.

– Мне очень жаль, правда. Но нам сократили бюджет, и мы больше не можем тащить ваш экспериментальный проект.

Рука Лизы крепче сжала телефонную трубку. Он только что сказал…

– «Экспериментальный»? Ты смеешься надо мной, Джерри? Это не эксперимент. Вы взяли на себя обязательство финансировать нашу группу в течение года и даже в полугодовом отчете написали, что результат превосходен. А мне сказали, что результат даже лучше, чем вы могли надеяться. Черт возьми, даже полицейский департамент Нью-Йорка прислал нам благодарственное письмо. Мне что, достать его и прочитать тебе по телефону, Джерри?

– Доктор Сарджесон… Лиза… Я все понимаю…