Время движется к утру, когда они заканчивают тест. Бемби останавливается в дверях, достает сигареты из кармана. Молча протягивает напарнику, тот качает головой:

– Я не курю.

Всего несколько глубоких затяжек, после чего крохотный окурок давится в пепельнице. Из одного только способа курить можно узнать о Бемби все, что кому-нибудь когда-нибудь потребуется. Если, конечно, он такой же высокомерный дурак, каким я был и остаюсь.

– Следующий, – не спрашивает, а скорее информирует Бемби. – Там нужно преодолеть полосу препятствий.

Она хочет разом пройти все тесты до четвертого этажа? Смело и понятно, но сомнительно. Как бы хорошо они ни сработались в физическом плане, на шестом этаже будут сложности.

Если бы я поднял наверх любого другого гостя, ему было бы проще – зная вопросы, можно сообщить ответы. Но Бемби была с моей сестрой, которая не смогла вспомнить свое имя и заставила пропустить их просто так. Так что Бемби в том же положении, что и Нэб: перед этим тестом им придется или рассказать друг другу абсолютно все, или обмениваться подсказками в процессе, получая за них отмеренное Миротворцем наказание. Мне почему-то неприятно думать об этом.

Однако до шестого этажа еще нужно добраться.

– Ночь, – замечает Нэб, не глядя на напарницу. – Мы можем продолжить утром.

– Нет, – отрезает та. – Я бросила своих внизу, с Элли. Мне нужно вернуться как можно скорей.

– Кто такая Элли?

Бемби бросает взгляд в камеру. Нэб реагирует тут же:

– Это связано с Миротворцем?

Как упорно он называет меня старым прозвищем.

– С ним здесь все связано. – Бемби дергает уголком рта, она явно не в восторге от того, куда ушел разговор. – И называй его Дождем.

– Разве он так представлялся вам?

– Нет, – признает полицейская, – но он откликается.

– В самом деле? – Нэб опять – да сколько можно уже! – смотрит мне в глаза. Спрашивает: – Тебе нравится, когда тебя называют Дождем?

Действительно ждет ответа. Тру лоб. Не знаю. Я был Миротворцем, проще было бы оставаться им, но я уже не могу. Меня называют Дождем, и я сам начал так себя называть. Я привык к этому прозвищу. И все же оно тоже не соответствует истине. Может, позволить им звать меня по имени?

Вздрагиваю при мысли об этом. Нет. Никогда. Эдриан, тот мальчик, которого звали Эдрианом, не будет иметь к этому никакого отношения.

– Дождь подходит, – отвечаю.

Бемби усмехается невесело, расслышав что-то иное в моих словах.

– Хорошо, Дождь. – Нэб кивает. – Тогда я буду звать тебя так.

Вдруг понимаю – он пытается создать со мной связь. То же самое пыталась сделать Бет, только своими методами. Потом у доктора появилось слишком много проблем, чтобы продолжать беседы со мной. Или я перешел грань человечности в ее глазах? Вспоминаю холодные дула, что смотрели с экрана. Не стоит надеяться на клятву Гиппократа после всего, что я сделал с ее братом.

С Нэбом будет то же самое. Просто он не знает, что впереди. Они стоят в начале бокса, Бемби предупреждает:

– Не пытайся делать так, как в прошлом тесте. Ты не должен просто отражать меня.

– Потому что это не является доверием? – улыбается Эбенизер.

– Потому что это не работает, – выдыхает резко Бемби. Рассказывает, отвернувшись: – Я была здесь с Лекс, Элишей Бренниган, ты видел ее имя. Она… – Качает головой. – Она маленькая, полная, веселая. Упорная. А нам в наказание бокс сделали очень сложным. И не разрешили сразу выйти. Я вынесла ее на руках раненую, без сознания. Я так боялась, что она умрет. – Признается в этом почти сухо, только голос в конце вздрагивает, срываясь, становясь от этого совсем юным.

– Тоже умрет, – едва слышным эхом отзывается Нэб.

Они стоят рядом, разделяя одинаковое горе, и, когда Нэб делает первый шаг, Бемби следует за ним. У них хорошая подготовка, бокс настроен на высокую сложность. Огненные завесы все еще выглядят впечатляюще, но кое-где явно забились сопла. Без колебаний меняю пламя на шипы.

Гости, уже замершие перед первой ловушкой, переглядываются. Представляю, что сказала бы та же Рика: «С чего вдруг такое милосердие? Но спасибо, ага, обратно не надо!»

Эта пара только щурится, собираясь перед рывком. Кажется, они подходят друг другу, но я не решаюсь делать выводы. Что я, в сущности, знаю о них? Биографии? Характеристики с работы? Да пусть даже личную переписку! И это дало мне полную картину их внутреннего мира?

Сжимаю виски. Хватит, Эдриан. Остановись. Может быть, ты ошибся. Может, всегда ошибался. Это не имеет значения. Скоро ничего не будет иметь значения, нужно только вывести гостей наружу, а потом ждать, когда сюда приедут полицейские машины. С крыши будет хороший вид.

Я не понимаю, что со мной происходит, но я могу это остановить. Надеюсь… Нет. Уверен, что могу. Нужно просто зацепиться за что-нибудь настоящее. Например, за происходящее в боксе. Гости пока справляются успешно, но все равно внутри ворочается неприятное чувство, которому я не могу найти название. Страх? Усталость? Бессилие?…

Вздрагиваю, когда Бемби бросается вперед слишком рано. Она успевает остановиться, а вот Нэб – нет. Взмахивает руками, тормозя, Бемби дергает за цепь, вытаскивая напарника из-под удара. Обошлось.

Вот что это за чувство. Все три, о которых я думал, смешать, но не взбалтывать, выпить залпом. Крепость у них такая, что вышибает слезы из глаз. Лидирующий вкус – леденящий ужас от того, что они могут здесь умереть. Я уже думал об этом, и тогда мне казалось, что сделано все, чтобы этого не случилось… Разве это все? Но если я снова переключу ловушки, они наверняка поймут… А это так уж важно? Тогда естественным продолжением будет все-таки открыть двери и прервать план. Или ты считаешь свою сестру менее опасной, чем эти шипы?

Сжимаю кулаки. Нет. Я не хочу, не могу прервать все это. Не хочу терять Миротворца. Кто пойдет на казнь с гордо поднятой головой? Кто продержится до нее в тюрьме? А если я не хочу ждать официального приговора, разве Эдриан сможет шагнуть с крыши, зная, что страховки больше нет?

Рано об этом думать. Бемби и Нэб уже на второй горке, и проблем у них намного меньше, чем я боялся. Доверяй гостям, Эдриан, раз больше не можешь доверять своему расчету. Они справятся.

Упоминание на четвертом. Не глядя, открываю общую комнату на планшете, прикусываю костяшку пальца. У них получится. У них уже получается, но успокоиться я не могу. Вспоминаю раненую Лекс, Эла, держащего руку в постоянной повязке. Все еще прихрамывающую Элли.