Что?!

Около одного дома из красивого белого камня, с огромными окнами и колоннами, было море цветов, таких красивых, душистых… я никогда таких не видела. Я сорвала несколько: одну оранжевую ромашку – большую, как колесо велосипеда, и несколько мелких, вроде колокольчиков – фиолетовые, голубые, желтые.

– Любите цветы? – раздался мужской голос откуда-то сверху.

Я подняла голову: на краю крыши крыльца сидел человек в белом костюме. Через плечо у него была перекинута какая-то странной формы длинная сумка, а в руках он держал – о боже, лук! Не огородное растение! А древнее оружие, из которого Робин Гуд стрелял по тем, кто осмелился зайти в Шервудский лес!

Томас шагнул вперед, загораживая меня:

– Извините, мы не знали, что их нельзя рвать.

– Почему нельзя, – сказал человек и плавно, паря в воздухе, спустился к нам.

Он оказался молодым и удивительно, необычайно красивым. Голубые глаза, темные ресницы, нос с легкой горбинкой… а губы! Какой изгиб! Они выглядели и мужественно, и нежно: потому что были четко очерченными и в то же время слегка пухлыми и какими-то беззащитными.

Волосы, правда, были длинноваты – аж до плеч. Такие золотые, сияющие кудри.

– Кхм, – сказал Томас.

Ой. Я все любуюсь, а парень все улыбается.

Я оглянулась на Вивиан: она тоже не могла оторвать от незнакомца взгляда.

– Привет, Вивиан Олимпус, – сказал ей парень.

Она будто очнулась и сказала резко:

– Я больше не Олимпус, Аполлон.

Аполлон… И имя у него такое красивое…

– За сыном? – спросил он Вивиан.

– Так Петер точно здесь?! – закричала я.

Аполлон, слегка изогнув тонкие брови, посмотрел на меня.

– Спокойно, – Томас положил руку мне на плечо.

– А ты не знала? – спросил Аполлон Вивиан. – Благодаря ему-то и весь сыр-бор, – махнул он белоснежной ладонью в сторону небоскреба.

– Какой сыр-бор? – спросила я.

– Увидите, – ответил красавец. – Твои родственники? – спросил он Вивиан, кивнув на нас.

– Друзья, – сказала она.

– Ему не понравится, – сказал Аполлон.

– А мне на это наплевать, – сказала Вивиан.

Аполлон вдруг рассмеялся – зубы у него были белоснежные и ровные, щеки от смеха чуть порозовели, и он стал еще красивее, хотя казалось, это невозможно… Сказал:

– Я пойду с вами, без меня вам внутрь не попасть…

– Меня-то они пропустят, – сказала Вивиан, но неуверенно.

– Я не об охране, – сказал Аполлон. – Я о бастующих… Пешком пройтись желаете? Это долго.

– Наш транспорт пришлось оставить у выхода, – ответил Томас.

Транспорт. Алан бы обрадовался, что его садовую тележку так гордо именуют.

Аполлон кивнул, а потом тихо свистнул.

Где-то в вышине зашуршало, раздался клекот, потом он стал приближаться – и перед нами причалила, едва касаясь травы, белая с золотом лодка – не лодка, что-то вроде большого ковша, а везли его шесть белых лебедей.

– Прошу, – сказал Аполлон и подал мне руку.

Борта у лодки были высоченные, но с двух сторон – проемы. Я шагнула в этот проем. Лодка слегка покачивалась. Сидений здесь не было.

Следом залезла Вивиан, потом Томас. Последним взошел Аполлон и взял в руки золоченые вожжи.

Памятуя о путешествии в тележке, я крепко ухватилась за высокий борт. Но лодка поднялась так плавно, что можно было и не держаться. Мы скользили по воздуху как по тихой воде.

Летели мы низко, едва не задевая крыши домов.

– Кто бастует? – поинтересовалась Вивиан у Аполлона.

– Все, – сказал он, небрежно пожав широкими плечами.

Лук он теперь поместил в ту сумку, что висела у него за плечом. Я разглядела, что из нее торчат оперенья стрел – мне Кэтрин вместе с арбаме… или как там его, такую одну вручила.

– Лук и стрелы? – спросила я Аполлона.

– Да, – сказал он немного недовольно. – Необходимые атрибуты. Он настаивает.

– Кто – «он»?

– Зевс, – прошипела Вивиан.

– Кстати, он сейчас не на работе, – сказал Аполлон Вивиан. – А дома.

– Тогда зачем мы летим к этому вашему… офису? – сказала я.

– Потому что живет он там же, – указал рукой Аполлон, – на самом верху.

Небоскреб был уже близко, и я посмотрела на его верхний этаж. Такие же окна, как и во всем здании, – во всю стену.

Знаете, я бы на его месте выбрала какой-нибудь уютный домик, вроде вон того, с черепичной крышей и садиком с цветущими белым цветом деревьями. Или такой, как дом Аполлона, например.

– Почему на самом верху? – спросила я.

– Чтобы быть на самом верху, – ответил Аполлон весело.

Мы обогнули небольшой холм, и нам стала видна площадка перед небоскребом – там толпилась куча людей. И не только людей. Там были кентавры – пиджаки и галстуки на их человеческой половине тела смотрелись очень странно. Брюк с четырьмя брючинами – для четырех лошадиных ног – шить, видимо, не научились.

– Что за собрание? – спросила Вивиан.

– Забастовка, я же говорю, – ответил Аполлон. – Не возражаете, если мы причалим у моего отдела? Я не появлялся там с утра… Боюсь, девочки расшалились, надо навести строгости, – он хитро изогнул бровь.

– Против чего они бастуют? – спросила я.

– Против использования детского труда, – сказал Аполлон.

– Так это из-за Эрота? – спросила Вивиан.

Я хихикнула – это имя?

Томас, хмыкнув, наклонился ко мне и прошептал на ухо:

– Он же Купидон, он же Амур. Божок со стрелами. На открытках видела?

Он меня за дурочку принимает?! Объясняет, как шестилетке.

Аполлон в это время говорил:

– Эрот, конечно, порядком всех достал со своими нарочными несовпадениями… Но он не в счет. Для него это игра…

– Так он нарочно эти несовпадения устраивает? – поинтересовалась я.

– А вы думали, он промахивается? – сказал красавец. – Да никогда! Он даже не пьет! Он целится не в тех и не тогда! А ты потом страдай!

– У Эрота стрелы разные, – пояснил шепотом Томас. – Острые и тупые. Острые заставляют влюбляться. Тупые – ненавидеть.

– Да уж, – сказал Аполлон. – Резвится малыш.

– И зачем такое важное дело доверили мальчишке? – проговорила я.

Томас усмехнулся:

– Ага. Ему лет всего-то три тысячи.

– Зевс учудил, – ответил мне Аполлон. – Правда, и сам давно этому не рад.