Когда я снова на отца обернулся, отвлекаясь от шифрующегося в кустах киллера, в груди что-то лопнул, а на ресницах едкая влага выступила. Я всегда считал, что мужики не бабы, им просто природой рыдать не дано, но сейчас… сейчас всё само собой получилось. Он лежал на спине без малейших движений. Голова опущена, глаза закрыты… Даже грудь замертво пала, а руки… его окровавленные руки, которые рану зажимали, обмякли, рухнув на сырой асфальт в груду битого стекла.

– Па… Нет, ты не можешь… У нас ведь столько планов было! А как насчёт того, чтобы бошку кретину Ярославу оторвать, а? Всё как ты любишь! Чтоб кровища до хрена, крики, стоны, боль врага… Я ведь тебе подарок из Японии заказал. Катану. Антикварную. Слышишь, – подполз, подёргав за локоть. А в ответ – ни звука. – Я ведь столько всего сказать хотел… Просто знай, что ты самый лучший. Ты всегда для меня родным был. Им и останешься, – крепко сжал ледяную ладонь, мысленно простившись, как раз в тот момент, когда на меня градом череда автоматных выстрелов обрушилась.

– Проклятье!

Перекрестившись, я буквально на рожон бросился, направляясь в кусты. Возле опрокинутого джипа началось возгорание, которое на секунду отвлекло наёмника. Тачка вместе с погибшим мне дорогим человеком вспыхнула подобно спичечному коробку, вмиг поглотившись пламенем.

Если я выживу, то этот момент ещё долго помнить буду. Пока адреналин в крови кипел, я всё ещё не верил в горечь утраты. Мне казалось, что сегодняшнее нападение – всего лишь грубая постановка. Розыгрыш. Сон кошмарный. Утром я проснусь уже в Италии, в объятиях моей любимой девочки. А отец… перебесится и через год, простив мою выходку, к нам на венчание приедет.

Времени было в обрез. Нужно хотя бы свою шкуру спасти, я ведь Малышке обещал. Иначе весь этот долбанный цирк с похищением был бы напрасным.

Нырнув в кусты, со всех оставшихся сил я рванул вглубь леса, но тут же споткнулся, кубарём скатился с крутого холма. Быстро на ноги поднялся, спиной прижался к шершавому стволу дуба, прикидывая, сколько патронов осталось, сколько ублюдков в погоню бросилось, и как нахер из этого дерьма сухим выползти. Как вдруг… почувствовал адское жжение в области сердца.

Рассмеялся!

Истерически рассмеялся, когда руки невольно нечто липкое и вязкое нащупали, тонкой струйкой вытекающее из приличного размера отверстия, обнаруженного в левой части груди.

– Твою ж мать… – я прошипел, чувствуя, как ноги ватой наполняются, – Настя, – застонал, понимая, что конец близок, а я, придурок, соврал ей. Соврал, что мы совсем скоро увидимся и уедем далеко-далеко. Туда, где нас никто и никогда не найдёт.

Идиот! Лузер! Лошара!

Облажался…

Скорей всего, это я уйду.

И это меня никто и никогда не найдёт.

Я попытался нащупать телефон в запачканных кровью штанах. Безуспешно. Кажется, потерял в перестрелке.

– Сука! – со всей мочи кулаком об землю стукнул, тяжело дыша, зажимая сраную дырку в области сердца. – Прости меня, Настя. Прости. Слабаком оказался. Мать твою!

Сначала отец. Теперь я.

В мышцах начала скапливаться нереальная слабость. Руки и ноги перестали подчиняться разуму, а на языке застыл вкус скорой смерти. Немеющее тело пошатнуло, и я на бок завалился.

Последнее, что помню… чьи-то торопливые шаги. А затем выстрел. После которого я уже больше ничего не слышал, не видел, не чувствовал.

Когда я припарковалась на автостоянке в аэропорту, до сих пор не могла отойти от шока. Руки, как и всё тело, бесконтрольно дрожали, сердце под рёбрами чечётку отплясывало, а воздуха в легких катастрофически не хватало. Ещё и эти дурацкие слёзы глаза слепили… Но хуже всего, в груди распирало ужасное предчувствие. Лёша… Как ты там? И когда приедешь?

Тяжёлая голова, словно напичканная свинцом, упала на руль, и я тихонько застонала. Димочка сидел на заднем сиденье, периодически всхлипывая, спрашивал про Алексея, куда мы едем, и что дальше будет.

А я ответить ничего не могла. Не потому, что говорить трудно было, а потому что не знала! Я ничего вообще не понимала. Я предчувствовала беду. Интуитивно.

Внезапно в окошко постучали. Я вздрогнула, заметив высокого молодого парня со светлыми волосами и серыми глазами. Открыла дверь, поздоровалась. Парень представился Антоном, заявив, что ему можно доверять. Он передал мне кое-какие вещи вместе с фальшивыми паспортами, попросил переодеться и следовать за ним к терминалу. Мы конкретно опаздывали.

Я переоделась на заднем сиденье убитого в хлам внедорожника. Осторожно сложив платье в чемодан, я взяла Димочку за руку и направилась за светловолосым парнем, каждую минуту терзая незнакомца вопросами, когда же Алексей приедет.

Антон ответил, что скоро. Правда, он, наверно, не успеет, и на следующем самолёте в Италию прилетит.

И почему я ему не верила?

Наверно потому, что чувствовала! Что нечто нехорошее произошло. В груди лава кипела, огнём растекалась по венам, заставляла сердце обливаться кровью.

Когда самолёт приземлился в Неаполе, я не желала покидать зал ожиданий, проторчав там больше двух часов, в жуткой агонии ожидая прибытия Алексея. Димочка сильно устал. Плакал постоянно, поэтому пришлось всё же отправиться на новое место жительства.

Ни красоты чарующей местности, ни первый в жизни перелёт в самолёте не вызывали ни единой капли восторга. Я переживала! Жутко переживала за любимого, предчувствуя опасность.

Антон привёз нас в шикарный и уютный домик вблизи Салерно, сообщив, что пока Алексей не выходит на связь, но он обязательно доберется и свяжется с нами, так как знает дорогу. Тем более, что этот дом на берегу моря сам лично обустроил для нас с Димочкой.

Прошёл ещё один день. И ещё один. И ещё один… Тишина. Лёша так и не приехал. Зато Антон уехал. Заявив, что обязательно будет нас навещать, пока мы не освоимся в новой стране. Здесь нам придётся остаться на долгое время.

Распирающая боль в области сердца не давала покоя. Я знала, что с Алексеем что-то случилось. Я это чувствовала. Потому что он стал моей второй половинкой. Моим сердцем. Моей жизнью. Моей маленькой Вселенной.

Мои опасения подтвердились. Когда мы с сыном гуляли на берегу моря, собирая ракушки, мастеря замок из песка, именно тогда я получила сообщение от Антона. А когда прочитала, телефон выпал из моих рук, а сердце, оно… на несколько секунд остановилось.

«Анастасия… Мне очень жаль… Но Алексей погиб. Погиб в перестрелке. Как и его семья. Во время свадьбы было совершено чудовищное покушение на семью Зверевых. Поместье сгорело. Никто не выжил. Тебе лучше никуда не выезжать из страны и на несколько лет залечь на дно. Я всегда буду рядом. Ведь я… пообещал Лёхе».

* * *

Несколько ночей подряд я рыдала в подушку, доводя себя до изнеможения. Но лишь ради Димочки держалась… держалась как могла. А по ночам срывалась, давая волю слезам.