Не успев окончательно привыкнуть к этим непростым изменениям, YouTube внезапно столкнулся с совершенно новым кошмаром.

* * *

Видео «Послание Америке», опубликованное на YouTube в августе, начиналось с записи, на которой президент Обама объявляет об авиаударах по Ираку. Через две минуты кадр сменился: в голой пустыне стоит на коленях мужчина в оранжевом балахоне, хорошо освещенный, с крошечным микрофоном, прикрепленным к воротнику. Позади него еще один человек, полностью закутанный в черное. Мужчина, стоявший на коленях, — американец — произносит последнее слово. Затем его убивают. «Любая твоя попытка, Обама, — сказал в камеру человек в черном, — отказать мусульманам в их правах на безопасную жизнь в рамках исламского халифата приведет к кровопролитию среди твоего народа». Видео, снятое и загруженное ИГИЛ*, заканчивалось кадром другого пленника в балахоне, стоящего на коленях в пустыне. Это была угроза.

Первый заложник, Джеймс Фоули, — репортер, похищенный в Сирии двумя годами ранее, — был обезглавлен. За два месяца до публикации видео с Фоули группировка боевиков провозгласила жестокий, допотопный халифат и теперь вела войну на земле и в современных социальных сетях. Террористы начали заполнять YouTube видеороликами; в них были проповеди против грехов Запада и длинные, тщательно подготовленные ужасы с заложниками. Наиболее мощные потоки таких материалов появлялись во время рабочего дня по европейскому времени, отчего небольшим местным отделам Google приходилось попотеть. Компания удалила видео с Фоули, сославшись на свою политику нетерпимости к прямому насилию, но к некоторым другим кадрам нужно было подходить более тщательно. Десятки новостных агентств опубликовали ролики об ИГИЛ*, и YouTube не хотел их удалять. YouTube оставался собой и не желал диктовать, кто считается новостным каналом, а кто нет. Арабская весна показала, что таковым может быть любой.

Но поток информации от террористов требовал действий. В Париже, где у Google был шикарный офис в центре города, почти всех работников внезапно назначили модераторами контента на ближайшую неделю, хотя это не входило в их обязанности. Они создали большую электронную таблицу, чтобы отслеживать каждую повторную загрузку клипа с Фоули и подобных ужасов. Один человек из бизнес-команды YouTube, которому было поручено смотреть террористические видеоролики, испытал шок, когда заметил, насколько кинематографичной выглядит эта пропаганда. Террористы маниакально объединяли фактические новостные кадры в клипы, что значительно затрудняло их поиск на YouTube. Сотрудник придумал, как пролистывать неподвижные кадры, менее травмирующие, чем движущиеся изображения. Они гримасничали и переворачивались — ведущий новостей, ведущий новостей, ведущий новостей, пустыня и оранжевый балахон. Удар. Следующее видео. После парада таких видеороликов коллега заставал их за столом с лицами пепельного оттенка.

* * *

Много лет YouTube ругали за то, что он предоставляет платформу радикальным исламистам. В 2010 году конгрессмен-демократ Энтони Вайнер написал в YouTube гневное письмо с требованием удалить клипы радикала Анвара аль-Авлаки, известного как «Бен Ладен Интернета». Google ответила, что все учетные записи, привязанные к людям из реестров террористов Госдепартамента, были удалены «менее чем за час».

В основном компания считала эти запросы невыносимо морализаторскими или наивными. (Какие-то политики, не зная механизмов YouTube, спросили одного чиновника Google: «Зачем вы это разместили?») Юристы компании полагали, что YouTube не может последовательно производить какой-либо отсев материалов, кроме ограничения постов людей, включенных в официальные списки террористов. На некоторых видеороликах, которые привели политиков в ярость, были показаны мужчины, бегающие по пустыне с оружием. Похоже на видео о вербовке в армию США. Нетренированный глаз почти не находил различий; это, безусловно, было задачей машин. И ярлык «террорист» в Палестине означал не то же самое, что в Северной Ирландии. Зачем ввязываться в эти сражения?

Натиск террористов вынудил YouTube это сделать. В Интернете появилось еще больше убийств. Скотленд-Ярд счел публикацию и распространение таких видеозаписей преступлением, подлежащим аресту. Заголовки, связанные с обезглавливаниями, появялись один за другим и напоминали читателям, что террористы предпочитают YouTube другим СМИ: там легко публиковать что угодно, а видео служит отличным средством пропаганды. YouTube выглядел как место встречи с врагом общества номер один в мире, и компания решила, что ее старая политика «размытых границ» и готовности идти на конфликт с правительствами больше не работает.

YouTube начал выводить в офлайн столько террористических материалов, сколько мог. Его примеру последовал Twitter, встревожив некоторых старых союзников Google, таких как группа по защите гражданских свобод EFF, которая болела за YouTube в его борьбе с Viacom. Внезапно хранители онлайн-информации стали прислушиваться к властям США, оценивая то, какие из важных событий следует документировать. «Большинство новостных организаций восприняли бы этот вопрос как этический, а не юридический[142], — заявила журналистам директор EFF Джиллиан Йорк. — Предоставление корпорациям права на цензуру создает опасный прецедент»[143].

Однако в большей части Европы YouTube подвергался критике за недостаточную цензуру. Положение Google на континенте уже пошатнулось. Компанию, действующую под девизом «Не будь злым», европейские политики обвинили в том, что она уклоняется от уплаты налогов, игнорирует тайну частной жизни и ведет себя как монополист. Еврейские группы ругали YouTube за то, что он предоставлял эфирное время отрицателям Холокоста. В 2013 году прозвучали ошеломляющие разоблачения Эдварда Сноудена, в том числе обвинения в адрес Агентства национальной безопасности (АНБ), которое якобы взломало центры обработки данных Google. Поисковик-гигант говорил, что предвидеть это было невозможно. («Мы возмущены», — заявил прессе глава юридического отдела Дэвид Драммонд[144].) Но это не облегчило жизнь европейским дипломатам Google, которым досталось от всех, кто считал их активами Дяди Сэма.

В январе, через пять месяцев после появления видео с Фоули, представителей Google вызвали в Европейский парламент в Брюсселе и попросили объяснить, почему компания размещает столько террористических видеоматериалов. (У YouTube тогда не было специального сотрудника по вопросам политики в Европе.) Одна сотрудница дирекции Google привела цифру, которую YouTube потом использовал много лет, чтобы объяснить неподатливость своей массы. По словам этой женщины, на YouTube каждую минуту загружается 300 часов видеоматериалов; просматривать их — «все равно что анализировать телефонный звонок до того, как он состоится»[145].

В Сан-Бруно публицисты YouTube чувствовали себя так, словно каждый день имели дело со зверством. Сотрудники рассказали Воджицки о процессе модерации, и один из заместителей вспомнил, как у нее на лице отразилась вся серьезность этих решений. YouTube полагался на систему исключений для материалов, представляющих «образовательный» или «документальный» интерес — они могли изображать насилие или экстремизм с предупреждающей вставкой. (Однако в этом не было единодушия: один сотрудник вспомнил, что некое видео с инструкцией по совершению самоубийства долго оставалось под тегом «образовательное», пока