– Значит, вам нужно научиться. – Энни уставилась в чашку. – Вы должны бороться, чтобы сохранить любовь. Здесь это ясно сказано.

– Но я не знаю как! – Лицо Сьюзен осунулось, в глазах появилась растерянность. – Я не умею конфликтовать, я так воспитана. Это вошло в меня на всю жизнь. Кроме того, каждый раз, когда я в чем-то не соглашаюсь с Томом, он просто уходит. Мне от этого становится так плохо, что я ему всегда уступаю.

– Может быть, вы должны бороться не с Томом, а за него. Я вижу букву «К». – Энни посмотрела на Сьюзен. – Вы знаете кого-то, чье имя начинается с этой буквы?

Сьюзен побелела:

– Господи! Какой ужас!

– Значит, «да». Сьюзен кивнула:

– Келли. Она адвокат. Я несколько месяцев уже подозреваю, что она преследует Тома.

– Чайные листья говорят, что у вас очень сильная интуиция.

– И что же я должна делать?

Энни не отрываясь смотрела в чашку.

– Следовать ей.

– Может, тут есть какие-то подсказки? Как мне бороться?

Энни повернула руки вверх ладонями:

– Мне очень жаль, но гадание на чайных листьях не дает ответов. Оно просто помогает указывать путь.

Глаза Сьюзен молили.

– Может, есть что-то еще? Что подскажет мне, как я должна поступить.

– Я ничего не вижу. Извините. – Внезапно Энни пришла в голову одна мысль. Бабушка как-то воспользовалась этим. Она сказала, что иногда ответ надо искать на блюдечке.

Она подняла блюдце, на которое опрокидывала чашку. Сьюзен наклонилась вперед:

– Что вы видите?

Энни уставилась на узор из чаинок на блюдечке.

– Коготь.

– Что это значит? Мне надо выцарапать ей глаза? – болезненно улыбнулась Сьюзен. – Вы можете меня представить в такой ситуации?

Энни улыбнулась. Дама типа Сьюзен участвует в скандале? Она отрицательно покачала головой.

– Блюдечко должно помочь гадалке. Это послание для меня. Оно означает, что я должна направить вас. – Энни на минуту закрыла глаза. – Коготь. – Она позволила себе расслабиться, мысли ее растекались, пока не сложились в образ. Энни резко открыла глаза.

– Поняла! Идемте со мной. – Ее стул заскрипел на деревянном полу, когда она, поднявшись, направилась опять в гостиную. Энни снова достала ключ с крышки аптекарского шкафчика, открыла стеклянные дверцы. Вынув жестяную баночку, протянула ее Сьюзен, затем старательно заперла аптечку.

Сьюзен прочла надпись на крошечной наклейке.

– Пудра для чесотки? Энни кивнула:

– Бабушке это дала ее мама в день свадьбы и сказала, что если у дедушки вдруг возникнет желание погулять на стороне, она должна ему это дать.

Сьюзен засмеялась:

– Схожий случай. Но что мне с этим делать? Энни пожала плечами:

– Я не знаю. Я только знаю, что это должно быть у вас. Сьюзен взяла баночку в руки:

– Может, это талисман на удачу? Напоминание, что я должна следовать своей интуиции.

– И бороться за свою любовь, – добавила Энни.

– Похоже, что вам это тоже пригодилось бы, – улыбнулась Сьюзен, и они пошли обратно на кухню. – Я позвоню Джейку, как только приеду в Талсу. Я скажу ему, что вы должны побыть вдвоем, и буду настаивать, чтобы мне на уик-энд привезли Маделин.

У Энни забилось сердце. Она смотрела, как Сьюзен положила баночку в сумку.

– А что мне делать, когда я останусь с ним наедине? – спросила она.

Сьюзен накинула ремень сумки на плечо и усмехнулась:

– Уверена, вы что-нибудь придумаете.

Том резко поставил на стол стакан с апельсиновым соком, расплескав его по зеленой льняной скатерти. Он нахмурился, глядя через стол на Сьюзен.

– Да я за один стол с этой потаскушкой не сяду! Сьюзен поправила пояс своего шелкового халата:

– Энни не потаскушка, она молодая очаровательная женщина. Они с Джейком будут в этот уик-энд в Талсе, и с нашей стороны было бы мило пригласить их на обед.

– Ах, даже так? Она заманила Джейка в этот брак меньше чем через месяц после того, как они встретились.

– Это была идея Джейка.

– Вздор, у него же есть здравый смысл. Мне, во всяком случае, так казалось.

Сьюзен наклонилась вперед:

– Ты разрушаешь этим свои взаимоотношения с Джейком. Энни теперь его жена. Если бы ты увиделся с ней, дал ей шанс, то уверена, она бы тебе понравилась.

Том скривил губы:

– Она не понравилась бы мне, даже если бы была реинкарнированной матерью Терезой.

– Том, но послушай, что ты говоришь?

– Я не могу сидеть здесь и наблюдать, как эта женщина занимает место Рейчел.

– Она не пытается занять чье-либо место.

– Что с тобой? – спросил Том. – Твои знахари и пилюли так действуют на тебя, что ты забыла о собственной дочери?

Злоба, звучавшая в его голосе, ранила Сьюзен даже больше, чем слова. Поднявшись, она взяла свою чашку и спокойно прошла к столу, на котором стоял кофейник.

– Дело не в забвении, а в том, что жизнь продолжается. – Сьюзен взяла в руки кофейник. – Мой врач, кстати, говорит, что твой безрассудный гнев не что иное, как скрытый страх. Страх перед тем, что ты сам смертен, как и все. – Сьюзен налила себе в чашку кофе. – Он считает, что ты боишься смерти.

– Чушь какая!

Сьюзен, подойдя к холодильнику, вынула упаковку молока и аккуратно налила его в чашку.

– Знаешь, может, он и не прав. Я не думаю, что ты боишься умереть. Я думаю, что ты боишься жить.

Том сверкнул глазами:

– Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? Вернувшись к столу, Сьюзен села напротив него.

– Ты не предашь память Рейчел, Том, если снова будешь счастлив. Если мы будем счастливы.

Том, проведя рукой по волосам, тяжело вздохнул:

– Счастлив. А что это такое? Я даже не помню. Все так изменилось.

Сьюзен положила ладонь на его руку и посмотрела ему в глаза.

– Одно осталось прежним, я по-прежнему люблю тебя, Том. Ей было нужно, отчаянно нужно услышать в ответ, что он тоже любит ее. Она подождала какое-то время, потом подождала еще. Но Том ничего не сказал. В комнате было тихо, раздавался лишь звук вентилятора под потолком. Молчание становилось угрожающим, затемняя комнату, полную солнечного света, как грозовое облако.

Том посмотрел на нее, в его глазах была тревога.

– Сьюзен…

Она внезапно поняла: он хочет сказать что-то такое, что навсегда изменит их жизнь. Она не должна позволить ему произнести это.