Он две недели добирался до провинции. Повезло, его подобрала машина. Преподобный Сантьяго де Кастилья совершал короткие вылазки, собирая беженцев. Он остался единственным белым в предместьях столицы. Большинство эвакуировались еще в первую волну беспорядков вместе с дипломатической миссией ООН. В Руанде остался лишь военный контингент международной организации, на плечи которого была возложена задача эвакуации мирного населения и охраны объектов, принадлежащих международным корпорациям. Священник тоже не пожелал покидать свою редеющую паству.

— Я баск, — гордо ответил он недоумевающему чиновнику. — Я знаю, что такое война. А Господь указал нам путь к милосердию.

Три дня, проведенные под крышей самоотверженного Кастильи, позволили Габриэлю выжить. Священник нашел проводника, и Габриэль вместе с небольшой группой женщин и подростков пустился в путь. Впервые в жизни он возблагодарил Господа за рельеф родной страны. Холмы укрывали беглецов от военных, а апрельские — осенние — пальмовые леса и заброшенные поля изобиловали едой.

Ранним седым утром Саша вышла во двор. Не спалось. Последние дни тянулись унылой чередой. Радио перестало работать. Зато вчера на территории плантации появились земляки. Саша зарыдала в голос, увидев родные лица летчиков. Среди персонала международной компании работал русский инженер, вот за ним они и прилетели на видавшей виды «аннушке». Уже узнав о беспорядках в Кигали и объявлении военного положения, пилоты вылетели из Заира, пересекли границу, а дальше летели практически «по-пластунски». И все это затем, чтобы выручить приятеля. Надо ли говорить, что к тому времени, когда герои добрались до пункта назначения, инженер уже покинул Руанду. Российское посольство давно эвакуировало своих граждан. Саша в списки желающих не попала, да и не могла попасть. Приехала она недавно, на учет так и не успела встать. И теперь друзья-авантюристы принялись уговаривать Сашу:

— Полетели с нами, и сынишку твоего прихватим. Вряд ли твой мужик вернется, «хуторяне» дали тутсям по башке. По радио говорили, что трупов немерено.

Саша кивала и кивала, сглатывая подступающие слезы. Несмотря ни на что, она верила в свою судьбу.

— Не может быть, — упрямо твердила она, — не может быть! Я буду ждать.

Сегодня все было необычным. Тихий туман, ласково обнявший упрямо зеленеющие холмы, первые лучи солнца, заблудившиеся в молоке. Сердце, дремавшее в груди, словно пробудилось и настойчиво требовало каких-то действий. Саша вышла на улицу и побрела вдоль живой изгороди.

Худая понурая фигура возникла из тумана неожиданно близко, в ней было что-то знакомое, и это заставило Сашу сдержать испуганный крик. Черный мужчина неуверенно шел вперед, странно склонив голову к плечу. Саша смотрела, веря и не веря собственным глазам. К ней шел Габриэль! Неровной походкой, руки плетьми висели вдоль тела. Страх захлестнул Сашу жаркой волной, вокруг шеи несчастного трепетала красная, возможно от крови, ткань. Безумная мысль заколотилась в голове, выбивая почву из-под ног: «Он ранен! Мачете повредило ему шею, и потому эта неловкая походка!»

Саша подпрыгнула на месте, а затем рванулась к мужу. Несколько метров, отделявших их друг от друга, были преодолены в мгновение ока. Габриэль протянул навстречу руки, Саша поразилась, какими усталыми, потухшими выглядят его глаза. Она собрала всю свою волю, всю решимость и поглядела на его шею. Облегчение вырвалось наружу вместе с ликующим воплем:

— А!

Саша кричала и трясла Габриэля за плечи. Тот устало отмахивался, еле двигая шеей, на которой было намотано… толстое пляжное полотенце.

— Зачем это? — бессвязно бормотала Саша, дергая за край полотенца.

— Защита, обычно они рубят мачете по шее. — Габриэль стукнул себя ребром ладони по шее, вернее, по полотенцу. — Видишь?

Саша открыла рот и вздрогнула.

В усталых, присыпанным пеплом разочарования глазах Габриэля мелькнула живая искорка. Он привлек к себе Сашу, она приникла к его груди и заплакала. Но теперь это были слезы радости. Габриэль вернулся. А это означало, что все будет хорошо.

— Мишель? Где он?

— Спит, — утирая слезы, ответила Саша. — Еще очень рано. Все спят.

Над Руандой поднялось солнце. Оно требовательными лучами разогнало предрассветный туман и свежим утренним светом озарило окрестные холмы.

Ранним утром, ровно через четыре года после описанных событий, в столице маленького центральноафриканского государства в аккуратном домике колониального стиля — с каменным фундаментом, кирпичными стенами, витражными окнами и дверьми, украшенными белой ажурной вязью; в собственном доме с территорией, размеченной для будущего сада, и большим гаражом, в котором стояли две машины, — спало семейство. Отец, мать и двое детишек: сильно подросший Мишель и малышка Миранда.

Первые дальние лучи солнца озарили спальню, и вместе с ними проснулась хозяйка. Саша открыла глаза, посмотрела на мужа, и нежная улыбка заиграла на ее лице. Начинался новый день.