Декан вышел из дома, включил маячок и попытался отследить, куда направилась Эйвилна. К огромному удивлению обнаружил, что супруга наведывалась к озеру. Что она могла делать ночью возле водоема? Встречалась с любовником? Вряд ли. Эйвилна была слишком чопорной для свиданий на природе.

Сигнал маячка показывал, что супруга прошлась по берегу и потом направилась в сторону Академии. Это выглядело еще более подозрительным. И Даркус решил проследить дальнейший путь Эйвилны.

Выяснилось, что супруга зашла в здание клиники и закрылась в одной из лабораторий. Даркус решил, что пока не будет себя обнаруживать. В соседнем помещении дождался, когда Эйвилна закончит и выйдет наружу. Затем тщательно исследовал все пробирки, колбы и другой инвентарь в надежде найти остатки вещества, с которым работала Эйвилна. Декан был практически на сто процентов уверен, что супруга неспроста под покровом ночи наведывалась сначала на озеро, а потом в лабораторию — похоже, целью было изготовление какого-то запрещенного препарата. Кое-что Даркусу удалось нарыть, и то, что он обнаружил, подтверждало ужасные догадки. Возможно, речь о наркотике куда более сильном, чем электон.

Теперь необходимо было понять, куда направилась Эйвилна после того, как вышла из лаборатории. Это дало бы ответ, кому предназначался препарат: супруге, ее любовнику или им обоим.

Сигнал маячка начал ослабевать. Слишком много времени прошло после того, как Даркус подсыпал Эйвилне порошок, на который реагирует приборчик. Но декан, несмотря ни на что, старался передвигаться быстро, ведомый уже больше интуицией, чем вибрацией аппарата. И почему-то эта пресловутая интуиция вывела Даркуса к собственному дому.

Декан бесшумно скользнул внутрь. Еще на подходе обратил внимание, что свет не горел ни в одной из комнат, только ночник в детской. Это показалось очень тревожным знаком. Первым делом Даркус направился к сыну. Открыл дверь.

Что это?! Ярость захлестнула мозг. Эйвилна стояла рядом с кроваткой Илди и встряхивала бутылек с длинным наконечником. Так вот для кого предназначалась дрянь, намешанная супругой в лаборатории?!

— Не смей! — заорал Даркус и в три шага подскочил к Эйвилне.

Та среагировала мгновенно. Зажала себе нос и, надавив на колпачок, выпустила струю препарата прямо в лицо мужа. Он медленно осел на пол. Глаза стали стеклянными.

Эйвилна выскочила из комнаты и поднялась к себе. Ей надо было обдумать, как действовать дальше. Внезапное появление Даркуса немного нарушило ее планы, и теперь они требовали корректировки. В течение получаса она хладнокровно просчитывала ходы. Наконец приняла решение.

Эйвилна вернулась в комнату к сыну. Впрыснула ему дозу препарата. Потом подошла к лежащему на полу мужу, потянула его за руку:

— Идем.

Тот послушно встал. Провела его в спальню.

— Ложись.

Тот выполнил распоряжение.

Накрыла одеялом. Немного помедлила, но потом, решительно встряхнув бутылек, впрыснула Даркусу в нос около половины содержимого.

— Спи спокойно, муженек.

Этой дозы будет достаточно, чтобы он никогда не проснулся.

Не то чтобы Эйвилна желала Даркусу зла. Нет. Просто у нее не было другого выхода. Не ее вина, что супруг выбрал неудачное время, чтобы вернуться от своей пассии.

Эйви вышла из спальни и плотно прикрыла дверь, как будто закрывала прочитанную до конца страницу жизни. Сегодня у нее начнется новая…

Лера шла в кабинет ректора на заседание совета профессоров уверенно и спокойно. На нее не действовало ни язвительное похихикивание Сьюгерда, ни перешептывания одногруппников, ни ожидание возможных козней от Башни. Смелости придавала шагающая рядом группа поддержки: Тьюрий и Айкен. Выражение их лиц говорило: хотя бы один недоброжелательный взгляд в сторону Айлиты — и ты покойник. Но взгляды окружающих по большей части были не ядовитыми, а сочувствующими. Ну вот, хоронят Валерию заранее. Хотя что с них возьмешь? Они же не знают, что два верных рыцаря, шагающих по обе стороны от Леры, — это еще не вся ее команда. Круговую оборону в кабинете ректора держит главный защитник Валерии. Тот, кто в случае чего готов даже выдвинуть ультиматум: либо студентка остается, либо они уходят вместе. Да, именно так Даркус и сказал сегодня ночью. И, кстати, не только это. У Леры моментально вспыхнули щеки, когда она вспомнила произнесенные горячим шепотом слова.

Возле кабинета почетному эскорту пришлось остановиться. Дальше Валерии предстояло идти одной. Она постучалась и вошла в приемную. Секретарь, окинув Леру взглядом в духе «допрыгалась, голубушка?», указал на одну из дверей:

— Заседание совета проходит в малом зале.

Лера решительно вошла в аудиторию. Профессора занимали места за большим столом в виде буквы «П». Во главе восседал ректор. Грозный, непроницаемый взгляд опустился на Валерию и придавил к полу. Его тяжесть ощущалась физически. Будто на грудь уронили двадцатикилограммовую гирю. Даже дышать стало трудно. Лера пробежалась взглядом по преподавателям в поисках того, кто бы вернул способность набирать воздух в легкие. Ей жизненно необходимо было увидеть его глаза. Но их не было. Лера еще и еще раз просканировала аудиторию. Где же Даркус?

— Мы уже обсудили ваш поступок, — сурово произнес Бердоулф. — Но перед тем как поставить на голосование вопрос о вашем отчислении из Академии, хочу дать вам слово. Желаете сказать что-то в свое оправдание?

А что тут говорить? Говорить бесполезно. Раз Даркус не смог присутствовать на заседании, а перевес в пользу Леры был всего в один голос, то в лучшем случае проголосовавших «за» и «против» будет одинаковое количество. Значит, окончательное решение принимать будет ректор, и каким оно будет, догадаться несложно.

— Отказываетесь? — хмуро переспросил Бердоулф.

Оказаться отчисленной категорически не хотелось, но устраивать оправдательный детский лепет, который ничего, кроме унижения, не принесет, Лера тоже не собиралась.

— Отказываюсь.

Горечь начала разливаться по всему телу. Горечь и тревога. Почему Даркуса нет на заседании? Он не мог не прийти просто так. Должна была быть веская причина. Может, Илди заболел? Но ведь Башня-то тут. Сидит себе в кресле с идеально прямой спиной и грациозным наклоном головы. Вон, даже улыбка на губах — злорадствует небось. А какая мать может улыбаться, если сын болен? Впрочем, Башня-то как раз может. Ей на Илди наплевать.

— Начинаем голосование, — Бердоулф обвел присутствующих взглядом. — Кто за отчисление, прошу положить правую руку на стол. Кто против — левую.

Профессора один за другим сделали свой выбор. Что ж, все прогнозируемо: расклад получается такой, как предсказывали Тью и Айк. Хотя… один момент им, как оказалось, предвидеть не удалось. Еще один голос за. Вот уж от кого Лера не ожидала поддержки, так это от Эйвилны. Но так или иначе, та коснулась стола именно левой рукой.