– Каратели! – сверкнул глазами Юрген. – Хуже. Расовый комитет. Центр планирования семьи. Знаешь такую банду?

– Слышал, – Виктор не кривил душой. Он действительно краем уха слышал об этой организации.

Если вычленить из хаоса слухов, легенд, откровенных баек главное, то в сухом остатке будет организация, блюдущая расовую чистоту граждан Третьего рейха. В обязанности Центра планирования входили собеседование с молодоженами, пропаганда здорового образа жизни и многодетных семей среди полноценных граждан. В ведении Расового комитета находились детские дома, к слову сказать, сироты там долго не задерживались, им быстро находили новых родителей. Важная, полезная, нужная людям государственная организация, это если говорить о ее положительных сторонах.

Но были еще весьма интересные дела, тоже входившие в сферу интересов Комитета. Это в первую очередь освидетельствование младенцев и выбраковка новорожденных с пороками развития. Выбраковка буквальная – генетический брак усыпляли. А еще врачи и воспитатели Комитета выискивали детей неправильной расы, но от «правильных» родителей и забирали их в приемники для последующей германизации. Попадали в поле зрения специалистов и дети негерманской крови, но нордической внешности.

– Проклятый Комитет, – продолжал Ост. – Кто-то донес, что у Миланы ребенок от меня.

– Ты немец?

– Наполовину. Такие дети особенно ценятся у бездетных пар, – Юрген сглотнул подступивший к горлу комок. – Такое дело. Когда я вернулся домой… Нет, уже близ дома меня перехватили друзья и все рассказали. Вацлава забрали люди из Центра планирования. Пришли ночью. Долго выпытывали у Млавы и ее родителей все, что они про меня знают, пугали, обещали отправить в концлагерь. Потом забрали ребенка и ушли.

– Страшное дело. А вы потом не пытались уехать и начать все заново?

– Не с кем. Моя милая, любимая, ненаглядная не выдержала удара. Через три дня она повесилась. Ее нашли висящей на люстре, в белом свадебном платье. Мы так и не успели обвенчаться.

Виктор Котлов молча слушал Оста, что-либо говорить сейчас было бы бестактностью. Только в глазах читалось сочувствие. Виктору Николаевичу стало понятно внимание, уделенное капитаном Остом детскому лагерю, и хладнокровное спокойствие, с которым Юрген пристрелил начальника лагеря. Это ведь одно из подразделений, кусочек паутины Центра планирования семьи. Могло получиться так, что кто-то из персонала лагеря имел отношение к похищению ребенка Юргена Оста.

Мужчины вернулись домой перед закатом. Франтишек нисколько не удивился негаданному визиту командира повстанцев. Виктор Котлов, наблюдавший издали за разговором хозяина с Юргеном, догадался, что они старые знакомые и разрешение на отдых бойцов в деревеньке давно получено. Одна из тайных резервных баз повстанцев, где они могут «залечь на дно», переждать облаву, отдохнуть после тяжелого рейда.

На следующее утро всем четверым гостям подыскали одежу из хозяйских запасов. Пусть не по размеру и не из модного ателье, но зато все враз стали похожи на простых крестьян или рыбаков. Машину Сташко отогнал и спрятал в заросшем ивняком овраге в десятке километров от дома. Обратно он возвратился пешком.

Глядевший на этот маскарад Виктор Николаевич про себя изумлялся: неужто Юрген Ост думает, что, если вдруг в поселок нагрянут солдаты или полиция, то пленник будет до конца играть свою роль и не рванет к немцам?! С другой стороны, капитан может рассчитывать на поверхностный взгляд проезжающих мимо посторонних или экипажа подошедшего близко к берегу патрульного катера. На авось Ост не надеется, чувствуется у него серьезный, грамотный подход кадрового офицера.

Переезд для Виктора Николаевича означал только смену впечатлений. Отдых на хуторе сменился отдыхом в прибрежном рыбацком поселке. Тихая мирная жизнь, сельский быт во всей его красе, с жесткой лежанкой, подъемом на заре и одноочковым сортиром – немудреным сооружением, в которое летом без противогаза не зайти.

Надежда на скорое освобождение еще теплилась, но… Зыбкой она была, призрачной. Оставалось ждать подходящего момента, чтобы самостоятельно пробить дорогу к свободе.

Вице-адмирал подсознательно выбрал вариант бегства по воде. Обе лодки Франтишека на ночь вытаскивали на берег, но замков здесь не знали. Есть вариант уплыть от партизан. Если большую парусную лохань в одиночку будешь битый час к воде толкать, то вторую лодку, поменьше, легко можно угнать. Остается только подгадать момент, когда хозяева и повстанцы крепко спят. Жаль, Ост не отменил караульную службу, только перевел ее в скрытый режим. Почти круглые сутки кто-нибудь из партизан да не спал. Даже ночью, выходя во двор, Виктор Котлов чувствовал взгляд в спину или сталкивался с кем-то из «страдающих бессонницей».

Через два дня в деревеньку начали прибывать люди капитана Оста. По двое, по трое, кто пешком, кто на машине или подводе, а Лешко, Анжей и Вацлав пригнали прогулочный катерок. Вместе с ними прибыли Алексей Черкасов и Дмитрий Комаров. Рината на следующий день привез Марко. Заместитель командира приехал с помпой, на старой громыхающей и стреляющей глушителем через каждые пять минут советской полуторке. Откуда взялся в Польше сей ветеран автопрома – тайна великая есть. Халиуллин предположил, что машина потерялась еще во времена освобождения Западной Белоруссии. Судя по ее внешнему виду и следам ремонта руками местных деревенских ковалей, так оно и было.

Обрадовавшийся возвращению своих товарищей, Виктор Котлов при первой же возможности шепнул ребятам, что сегодня ночью можно будет рвануть на свободу. Время самое подходящее. Отряд собирается в одно целое, народу в деревеньке все больше и больше, оба заброшенных дома заняты, кое-кому приходится ночевать в коптильном сарае под связками вялящихся лещей и красноперки. В общем, в отряде капитана Оста наличествует определенный бардачок-с.

Капитан Ост, в свою очередь, обрадовался появлению Марко. Виктор Котлов в первый раз видел Юргена буквально лучащимся от счастья, готовым пуститься в пляс. Многое связывало этих двоих, не только служба, но и старая крепкая дружба. Некоторая внеуставность отношений. Оставивший большую часть жизни на военной службе, Котлов такие вещи нутром чувствовал и умел ценить.

Вечер для отделения унтер-фельдфебеля Тохольте так просто не закончился. Ознакомившись с подсунутым ему под нос актом и выслушав объяснения командира отделения, взводный достаточно эмоционально помянул «свиней свинских». Настроение у лейтенанта Тислера и так было паршивым, да еще Тохольте со своими обезьянами добавил. Мало того что превысил полномочия, так еще врет так, что щеки сгибаются.

– Оказано сопротивление. Бандиты и простые жители, пособники погибли в перестрелке. Приключившийся от стрельбы пожар погасить не удалось. Улики спасли, все тайники во время пожара перерыли, а тела так в доме и остались. Я правильно понимаю? – произнес лейтенант с угрозой в голосе.

– Не успели, – согласился Тохольте.

– Не успели, говоришь? – Вильгельм Тислер повернулся к Киршбауму: – А ты что, ефрейтор? Свежачка захотелось?