Немного подумав, Маш’ша потянувшись, уложила голову поудобнее на моё плечо:

— Прекрасно. Правда. Ты будто, и правда, волшебный какой-то…

— Ну я ведь волшебник. Самый настоящий.

— Да… Василиса постоянно об этом твердит. И зачем ты её в этом убедил?

— Я просто сказал ей правду.

— Хорошо, — она улыбнулась, так мне и не поверив. — Пускай это будет правда. Ведь сейчас мне так… как не было уже давно.

— Обещаю, ты поправишься.

— Поверю. Как настоящему волшебнику.

Её улыбка стала шире, и глаза заблестели ещё ярче. Практически так же ярко, как и было.

Вытянув руку, она вдруг коснулась моих волос. Вытянув из-за спины заплетенную косу, она провела по всей длине, и её лицо омрачила сильная печаль.

— Хочешь, я постригусь? — ни капли не шутя, спросил я её.

— Пострижешься? — подняв взгляд, она крепко, как когда-то её дочка, ухватилась за мои волосы, словно боясь, что они сейчас исчезнут, и, тряхнув головой выпалила: — Даже думать об этом не смей!

— Но почему?

— Пускай хоть у кого-то из нас будут красивые и длинные. Вместо своих я буду гладить твои… И… — потянув за ленту, она расплела косу, распустив волосы. После, состроив смешное выражение, «приладила» чёрные пряди к своей голове. — Ещё можно вот так делать!

Не в силах сдержать смех, тихонько рассмеялся и, в очередной раз поражаясь её силе духа, крепко прижал к себе.

— Светлые тебе больше к лицу. Однако я не против, делай с ними что хочешь. Отныне они в твоей полной власти…

И вновь забывая про все свои планы, не думая, что будет дальше, живя только настоящим, задыхаясь от переполняющего чувства, более не в силах сдерживать слова, глядя в её чудесные глаза, выдохнул:

— Я люблю тебя, моя Маш’ша… Я так сильно тебя люблю!.. Когда-то я желал полюбить женщину. И встретил тебя. То моё желание исполнилось. Сейчас же я желаю одного, чтобы ты была всегда рядом со мной. Навсегда…

Меня просто накрыло волной его любви, нежности, когда он произнес слова, что я в глубине души мечтала услышать. И я даже не усомнилась в том, что Динэш любит. Сильно. Казалось даже, сильнее, чем я, хотя, куда уж сильнее!

У меня перехватило дыхание, но я смогла, захлебываясь от счастья, произнести:

— Я люблю тебя, Дин…

Нежный поцелуй накрыл мои губы, и я окончательно растворилась в чувствах…

В его объятиях я забыла о тех месяцах, что прожила без него. Что выгляжу как умертвие. Я вновь стала молодой, здоровой и красивой девушкой…

Наверное, мы бы так и просидели целую вечность, обнимаясь, целуясь, не желая отпускать друг друга, наслаждаясь тем, что произнесли самые важные слова… Однако мой желудок решил напомнить о себе. И громко… зарычал, именно так, как зверь, на весь дом.

Не медля, мужчина тут же поднялся и, отнеся на кухню, усадил на стул. И приступил к готовке. Напек на двоих блинчиков. Пожарил нежнейшую говядину. Нарезал мне овощей, фруктов… В общем, устроил целый пир.

Только когда я уже готова была взорваться от количества пищи в желудке, он спокойно выдохнул и расслабился.

Убрав тарелки в раковину, Динэш развернул меня прямо со стулом и сам сел напротив. Обхватив мои ладони, глядя в глаза, безапелляционно заявил, не желая слышать отказ:

— Завтра с утра мы поедем, заберём Василису. Ты сейчас позвонишь своей матери, предупредишь её. Пускай она соберет ей немного вещей, буквально на один день. И про игрушки не забудет, но только самые-самые любимые, — начал перечислять мужчина. А я сидела, молчала, внимательно его слушала, даже не думая перечить. Было что-то в тоне Динэша… такое властное, непререкаемое. — Тебе ничего не надо…

А вот тут я посмела, нет, не возмутиться, а удивиться:

— Это почему это? И, кстати, до этого ты обещал мне пару дней на сборы.

— На дочку у меня там ничего подходящего нет. И, да, ты права, до этого я тебе обещал пару дней. Однако, учитывая случившееся, и то, сколько времени я отсутствовал, сейчас, чем быстрее мы отправимся ко мне, тем будет лучше для тебя.

— На… дочку? — он второй раз сказал: не твоя дочка, а просто «дочка». И это уже не походило на оговорку.

Изогнув бровь, Динэш таким образом выразил, что не понял мой вопрос.

— Прости. Ты в который раз говоришь «дочка». И я просто хотела уточнить….

— Маш’ша, я понял тебя, — он пару раз кивнул. — Именно так. Надеюсь, ты не против. Я уже считаю Василису своей дочкой.

До этого я думала, что уже ощущаю себя самой счастливой женщиной на свете… Так вот, тогда я глубоко заблуждалась. Вот сейчас я точно была просто ослепительно счастлива! Мне кажется, я даже начала вся светиться изнутри и переливаться всеми цветами радуги.

— Я…

— И я счастлив, что ты не противишься этому. И разрешила Василисе называть меня отцом…

— Я не просила! Она сама!

— Я знаю, — произнес успокаивающе Динэш. — И давай теперь продолжим…

Да после такого я готова была согласиться на всё сразу. И хоть прямо сейчас куда угодно поехать. Даже если бы он меня в одеяле продолжил везде таскать. Или сама впереди него поскакала…

Поговорив ещё немного, решив, в какой последовательности куда поедем, мужчина дал мне свой телефон, потому как мой остался в новой квартире.

Благо, номер матери я помнила наизусть и, набрав его, как только она произнесла с вызовом: «Алло», готовая отбиваться от телефонных мошенников, выпалила:

— Это я!

— Маша? — выдохнула она облегченно. — Ты… Ты в порядке? Я звонила тебе много раз. Ты не брала трубку! — нет, мама не желала ругаться, она просто выражала обеспокоенность. — Ты прости, я… Я дала твой адрес тому мужчине, Динэшу… Не знаю, почему… Но что-то подсказало, что ты, и правда, ему дорога. Ещё и Василиска всё тарахтела: «Папа, папа», обнимала его… Видимо, и она к нему сильно прикипела…

Дослушав, не перебивая, успокоила её:

— Всё в полном порядке. Спасибо, мам. Динэш приехал. Мы поговорили. И он сказал, что сможет мне помочь. Однако не здесь, а в его стране…

— Даже не знаю, что сказать, — судя по голосу, она одновременно и сильно обрадовалась, но и взволнованность не пропала. — А там… ну, где он живет, там ведь не как в Сирии какой-нибудь? Стреляют, убивают. А у женщин прав никаких… Боязно мне, дочка, отпускать тебя будет, да ещё в таком состоянии…

— Не стреляют, не убивают, — каким-то образом Динэш услышал, что мне говорила мать, и произнес громко и четко: — С вашей дочерью всё будет в полном порядке. И права у женщин точно такие же, как и мужчин. У нас… Не Сирия. У Маш’ши будут самые лучшие цели… врачи.