– Думаешь, шаман копченых не отличит новой ямы от старого колодца? Нет уж! Собирай старейшин и лучших людей, Грузило Бортич. Прямо сейчас собирай. Я сам с ними поговорю. И мужей пошли, кто покрепче, чтоб воду из колодцев вычерпали да кипятить начали. Пока еще болтушка сварится. И пусть сколотят пару чего-нибудь вроде больших кадушек. Хоть дно немного прикроем.

– А может в эти кадушки только и нальем? – предложил наместник. – Потом вытащим и всего-то дел.

– Нет, – качнул головой Сергей Иванович. – Надо, чтоб сверху видно было, что это в колодце, а не в кадушках. Заметят – всё пропало. У копченых-то еды довольно. В отличие от нас.

Лучшие люди Белгорода выглядели жалко. Не столько от голода, сколько от безысходности. Все знали, что будет, когда копченые возьмут город. Впору будет позавидовать мертвым.

В то, что вот-вот придет великий князь и прогонит степняков, никто не верил. Все знали: Владимир воюет с хорватами и когда еще вернется.

А другим князьям до Белгорода дела нет. Им бы свое защитить.

Печенеги – это страшно. Среди старейшин была пара стариков, ходивших со Святославом и помнивших, что творили копченые в том же Семедере. А разграбленные, сожженные степняками села видели все.

И откупиться – никак. Потому что знают копченые, им и так достанется всё: и люди, и добро.

– Вы все меня знаете, – сказал Сергей Иванович. – А я знаю, что говорю. Это наша последняя надежда. Соберите всё. Всё, что есть. Болтушка, которую зачерпнет печенежский шаман из колодца, должна быть сытной. Чтобы поверил – всех накормить хватит. И соберите людей понадежнее, лучше женщин. Таких, чтоб от запаха съестного разум не потеряли. Все, кого увидят печенеги, должны выглядеть хорошо.

– Думаешь, князь, копченые поверят, что эти колодцы с едой? – проскрипел какой-то незнакомый Духареву дедок. – Они что, совсем дурные?

– Молись, чтоб поверили, старый! – Серегей грозно глянул на деда. – Потому что если не поверят, то через седмицу твою тощую требуху уже будут жрать крысы!

– Крысу бы я и сам сожрал, – заметил кто-то. – Попрятались, паразитки черные!

– А сам ты, князь, что отдашь? – проскрипел упорный дедок.

– Два пуда муки и бочонок мёда, – ответил Духарев. – Всё, что есть. Для раненых хранил.

Совет загудел. В голодающем Белгороде это было огромное богатство. Дороже серебра. Но это если на всех не делить.

– Сделайте всё в точности, как я говорю, и будете жить, – сказал Духарев. – И есть вдоволь. Если печенеги поверят и уйдут.

– А если всё же не поверят? – влез настырный дед.

– Надо, чтоб поверили! – отрезал Сергей Иванович. – И времени у нас нет. Надо действовать.

– А если…

– Дед, умолкни, – устало проговорил Духарев. – Еще раз откроешь рот, даже крысам не достанешься. Я лично сварю из тебя холодец. Слово варяга.

Этот довод оказался самым веским. Дед заткнулся, старейшины быстренько одобрили все предложения Сергея Ивановича и разошлись исполнять.

Жаль, что времени действительно почти не осталось.

Берег Северского Донца в месте впадения реки Везелицы. Белгород Владимиров. Предатель

Проверять качество колдовской пищи явилось аж четыре младших хана, уже знакомых Духареву. Их оставляли в заложниках, когда он ездил к Курэю.

Ну и шаман пришел, само собой.

Гости явились, когда основное варево еще только-только закипело. Общался с послами наместник. Духарев в это время отбирал наименее изголодавшихся женщин для показательной раздачи пищи.

Сергей Иванович рекомендовал наместнику держаться как можно более враждебно. Мол, не о чем с вами разговаривать. Идите, откуда пришли. Приставленный к посольству толмач как мог сглаживал особо резкие выражения, но помогало плохо. Договориться не получалось.

Посольство орало, что их пригласил лично князь Серегей. А по этому поводу их следует немедленно впустить внутрь, а для гарантии безопасности передать печенегам две дюжины лучших белгородских людей. В заложники.

– Дерьма вам полные руки, а не заложники! – вопил Грузило. – Идите отсюда, овечьи любовники!

Подханки надувались от обиды и спеси, но не уходили. Тоже орали в ответ обидное.

Надо полагать, большой хан велел младшим непременно добиться своего.

– Всё, – наконец решил Духарев, попробовав полусырое варево. – Заливайте.

А сам отправился к воротам.

– Я даю вам слово! – сразу заявил Сергей Иванович. – А вы не желаете довериться мне? Вы трусы?

– Мы не трусы, – возразили посланцы. – Мы ничего не боимся. Но заложников всё равно дай. Иначе…

– Ну и отправляйтесь, откуда пришли! – заорал охрипший уже наместник.

– Погоди, Грузило Бортич, – попросил Духарев. – Я обещал пустить их к нашим волшебным колодцам, – сказал он так, чтоб было слышно печенегам. – Но заложников не будет. Мое слово – это всё. И всех я не впущу. Тебя впущу, – Сергей Иванович показал на подханка, который громче всех орал и выглядел самым придурошным. – И шамана. Этого довольно. Возьмете понемногу из каждого колодца и отнесете большому хану. Не хотите, не надо. Я свое слово сдержать готов.

Выбранный Духаревым подханок немедленно попытался слиться, но остальные не дали. Теперь уже препирательства шли между младшими ханами. Чуть не разодрались, орлы степные. Духарев не вмешивался. Пусть вылитое в колодцы варево подостынет.

Наконец подханка-избранника «убедили». Сергей Иванович торжественно пообещал послам неприкосновенность, и им открыли калиточку.

Подханок надежды оправдал: головой не вертел, исходил спесью и потом. Боялся. Причем именно Духарева. Слава его, как колдуна, надо думать, существенно выросла за последние часы.

– Вот они, мои колодцы, – сообщил Духарев. – У нас сейчас ужин. Люди подходят понемногу. Велю, чтоб отошли пока.

– Не надо.

Это шаман наконец-то подал голос. Причем на неплохом словенском.

И шустро ломанулся к колодцам.

Однако был остановлен приставленным к «источникам пропитания» духаревским гриднем Плёсом. По знаку командира.

– Не торопись, – остановил прыткого «духовода» Сергей Иванович. – Тебя я к ним не подпущу. Кто тебя знает? Вдруг ты нашу пищу проклянешь? Пусть он, – кивнул на подханка, – пробу возьмет.

– А ну дай! – Шаман не растерялся, попытался выхватить у ближайшей горожанки миску.

Та с едой расставаться не пожелала и в результате почти всё содержимое оказалось на земле.

Духарев подоспел вовремя, развернул женщину в правильном направлении, чтобы скрыть брызнувшие из ее глаз слезы.

– Тебе еще дадут, – пообещал он. – Вдвое.