— А зачем от тварей обязательно территорию надо чистить? Разбежались, по острову и черт с ними?! Судя по всему, он необитаем, а опасностей и без них хватает. Умный — не полезет, а дурак и на ровном месте голову сложит? — я задал вопрос. Скорее ответ интересовал меня для общего развития, нежели волновал по-настоящему.

— Проблема тут в другом, — устало отозвался сэр Девид, — Каждая, абсолютно каждая из них, несет в себе частицу своего мира, который просачивается вместе с ними в наш. Не сразу, но постепенно изменения накапливаются. С каждым убийством людей, именно людей, сущности из иного мира становятся сильнее, а их влияние на окружающее больше и больше. И кое-где их концентрация, даже без Портала или Врат, начинает изменять окружающее. Меняются растения, насекомые, животные, разумные… Да, что они?! Меняется сама реальность, даже законы Мироздания. И это очень серьезно! Очень! — повторил он, подчеркивая важность реплики, — Настолько, что беременные женщины, получив определенную дозу эманаций другого мира, например, оказавшись рядом с Пробоем или Портальной аркой, рожают уже измененных детей. Да, с виду они вроде бы обычные, но в какой-то момент, они инициируются и начинают воздействовать на окружающее, в гораздо большей степени, нежили просто твари. А еще их тянет к Злу с непреодолимой силой. Поэтому и надо заразу выкорчевывать с корнем. Без сожаления, без промедления, максимально эффективно! Всеми имеющимися средствами! — глаза его блеснули яростью, но еще в них промелькнула и тоска. Тоска такая, когда порой берут и просто шагают с обрыва вниз, в бездонную пропасть, или сосредоточенно, целеустремленно и методично, словно от этих движений зависит их жизнь, намыливают толстую веревку с петлей, сидя на табурете, под крюком для люстры.

— Как выкорчевывать? — вот это уже интересно, неужели и здесь на кострах жгут ведьм? Или в лучах этого белого света, после которого не остается даже пепла? А, если беременных женщин, вся вина которых — оказались не в том месте и не в то время, то это необыкновенный фашизм[52]. Это…это…

— В графстве Вудворд, был окраинный остров. Вот там находился городишко на десять тысяч жителей. Жили просто. Занимались рыбалкой, невысоко он висел над океаном, лесом, добычей тоуля. Если не заглядывать в суть, простой спокойный городок, где убийство — редкость. Да только некоторые его жители заигрались со Злом. Устроили Пробой прямо под центральной площадью, в местных катакомбах. Его создатели думали, что Братство, пойдет на сделку с совестью. Переловит тварей, уничтожит обожженных и на этом все. А тем временем в утробах матерей будут развиваться новые чудовища, жить до определенного момента, как обычные люди. А затем… Так вот, сейчас там только пепелище, плавился даже камень. Мы сожгли все, что могло гореть. И сам остров — блюдце двадцать на тридцать километров, по крайней мере, в ближайшие столетия вряд зарастит раны. Борьба со Злом, борьба с Иными — это не только чувство того, что ты делаешь все правильно и верно. Это вечный выбор, это твоя совесть, которая не дает тебе заснуть по ночам. Ты закрываешь глаза, ворочаешься, ворочаешься, а перед тобой лица, лица, лица!.. Сжимаешь кулаки, встаешь, ходишь, ходишь… Хочется выпить, так, порой кажется, что, если не будет этого пойла, которым ты гасишь эту боль, она сожрет тебя к чертям. Забываешься ближе к утру. Бороться с этим нельзя, свыкнуться — можно.

Он замолчал. Посмотрел на пламя костра, вдохнул, и огонь, будто повинуясь, а, так, скорее всего, и было, взметнулся, лизнул лицо сэра Девида. А потом опал, сник, спрятался в угли, которые вмиг почернели. Словно маг выпил его. Аристократ же глухо, но отчетливо, с непоколебимой верой, так говорят, когда открывают для себя какую непреложную истину, которая раньше была недоступна, произнес, вознося вверх указательный палец:

— Не оставляй ворожеи в живых[53]! Уничтожай их без пощады, без сострадания, ибо недостойны они его! Зло несут они, а ты, жалея, сам становишься Его проводником! И, если дашь слабину, Оно придет, и уничтожит, сожрет и поглотит сначала тебя, а затем все то, что тебе было дорого!

Все время забывал, что, несмотря на некую адекватность, общался я все же с фанатиком. Появись сейчас перед ним сам Демиург или Творец вселенной, он бы наверняка воскликнул: «Зачем же ты пришел нам мешать?»[54]. Поэтому, не заостряя внимания на сказанном, мне итак было понятно, что руки у благородного сэра в крови, не только по локоть, по плечи, чуть помолчал, и задал другой вопрос:

— Неужели так страшны эти изменения? Чем они опасны?

— Тысячу лет назад здесь не было никаких летающих островов, — обвел он тростью окружающее пространство, — Был обычный мир, да, магический. Своеобразный. Огромные города-полисы, между ними гигантские практически незаселенные территории. Пробои и Проколы случались. Бывало, открывались Порталы, они порой изучались, твари кое-где отлавливались, но все поступали, примерно, как ты и сказал — опасностей и так хватало, одной больше, одной меньше. Зачем зря заниматься пустопорожней деятельностью? А потом в один момент, в одночасье случилась Трансформа. Самая ужасная катастрофа для этого мира…

Замолчал. И почему приходится все тянуть, как клещами? Хочешь сказать, говори и договаривай, нет, промолчи и только. Но тот вдохнул дым костра, болезненно поморщился, а затем продолжил.

— И твердь земная раскололась и взмыла в небеса, изменились сами законы этой вселенной, по крайней мере, на отдельной планете. Безобидное вчера заклинание, чистящее одежду, сегодня плющило десятки людей, боевое, способное стереть с лица земли армию, оборачивалось легким бризом. А еще вместе с этим пришла Система, у каждого появился интерфейс. Он ведь и у местных имеется, и точно такой же, как у нас «геймеров», — последнее слово, будто выплюнул, — Так, что, любезный Гаррот, мы латаем дыры, мы не даем развалиться окончательно этому миру. И это не пафос, не патетика, это то, что мы делаем каждый день. Изменения для глобальной Трансформы могут накопиться за какие-то десятилетия. А что там будет дальше? Это никому неизвестно, может быть после всех жертв и перерождений появится новый чудный мир, а может быть очередной план Ада. И это невозможно предсказать точно и однозначно.

— Легенда игровой вселенной?

— Мгм… Легенда, — хмыкнул тот, — А ты знаешь, что любой террианин может иметь здесь детей, даже от, как вы их называете, «неписей»? — он грустно улыбнулся, — Что доказывает практика уже миллионов рожденных в этом мире! Ты знаешь, что, если взять микроскоп, то сначала ты увидишь бактерий, а затем можешь дойти и до молекулярной решетки? В хороший телескоп ты разглядишь кратеры на лунах и другие планеты в системе, в лучший — другие звезды, вселенные, туманности… Неплохо для игры?

— Так, Демиург…

— На все у вас один ответ! — неожиданно раздраженно ответил тот, — «О, всесильный Демиург!». Почему? — Демиург! Зачем? — Демиург! Все, что не вписывается в картину мира, уточню, в вашу картину — это «Могущественный Демиург! Пути твои непостижимы!». Вы не хотите видеть лес за деревьями! Как тебе Анастасия? Тоже в рамках игрового сценария действовала? Или все же она испытывала реальные эмоции — ненависть, страх, боль… Программный код? А может я? Ты? И все мы? Кто мы? Цифры, пиксели? Подумай над этим, — он встал, показывая, что разговор закончен.