Мы с Хезер созваниваемся во вторник вечером после ее четырнадцатого сеанса терапии. Она сообщает мне, что недавно с дочерью ходила на занятия йогой в Балтиморе. После этого Джейн сильно проголодалась.

– На улице было очень плотное движение, а все ближайшие кафе оказались закрытыми, и Джейн очень расстроилась, – говорит Хезер. – Я сказала: «Ну ладно, я поставлю машину вторым рядом прямо на улице, а ты сбегай и купи что-нибудь перекусить».

Джейн не хотела этого делать. Она боялась одна идти в магазин и оставлять мать на улице в таком месте, где стоянка была запрещена. Поэтому она сделала то, что и всегда, когда испытывала растерянность или панику, – накричала на мать.

– Я не чувствовала обычного беспокойства и неудобства, ни психического, ни физического, пока она вымещала на мне свои чувства, – говорит Хезер. – Дома в таких случаях у меня начинало бурлить в животе, и приходилось срочно бежать в туалет. Вместо этого я сделала глубокий вдох и сказала себе, что не собираюсь ввязываться, поскольку в конце концов все это закончится. Вот как я себя теперь чувствую.

– Желудок больше не беспокоит вас? – спрашиваю я, памятуя о том, что во время нашей первой встречи Хезер жаловалась на боли в желудке и проблемы с кишечником, доставлявшие ей сильнейшее неудобство. Они мешали ей вести нормальную жизнь.

– Это больше не беспокоит меня, – говорит она. – Оглядываясь назад, я вижу, что проблемы с пищеварением ежедневно превращали мое существование в настоящий кошмар, хотя я ни с кем не говорила о них. Думаю, что многие люди, страдающие от тревожных расстройств, мучаются от таких же симптомов и помалкивают об этом. Есть много видов терапии, которые ежедневно приносят небольшую физическую и эмоциональную пользу, – продолжает она. – Даже когда я занималась терапевтическими прогулками, вынужденная необходимость находиться среди других людей изматывала меня, и в результате я прекратила это делать. Но с нейронной обратной связью я больше не испытываю негативных эффектов. Только крошечные улучшения, которые накапливаются со временем.

Настоящее испытание пользы от терапии для Хезер наступило, когда ей позвонил декан колледжа Джейн и заговорил о медицинских проблемах дочери. Он дал ей понять, что Джейн испытала несколько серьезных приступов паники во время занятий. Хезер поговорила с дочерью, которая к тому времени уже чувствовала себя лучше, но Джейн согласилась, что ей будет лучше вернуться домой.

Хезер находилась в Коннектикуте и решила отправиться в Балтимор. Она приехала уже вечером.

– Я вошла в комнату и крепко обняла ее, – вспоминает Хезер. – Даже в отличие от вчерашнего дня мой разум оставался совершенно ясным. Я отлично понимала, что просто должна быть рядом с ней, чтобы она чувствовала себя надежно защищенной. В прошлом моей первой реакцией становилась встречная паника. Я настолько переживала из-за возможных последствий, что не понимала, что же ей на самом деле нужно или что она чувствует. Либо я беспокоилась о своих словах, боялась сказать что-то неправильное и все испортить. Но теперь мне было совершенно ясно, что нужно просто обнять Джейн и успокоить ее.

Впервые за долгие годы Джейн рыдала в объятиях своей матери.

– Прошло лишь девять или десять недель с тех пор, как я приступила к терапии, – говорит Хезер после небольшой паузы. – Наша семейна ситуация не изменилось, но я стала по-другому реагировать на стресс. Мне каким-то образом удалось выпутаться из паутины беспокойства.

Хезер признается, что терапия помогла ей лучше слышать других людей.

– Поскольку я не реагирую с прежней болезненностью, мне легче слушать, что говорят другие люди. Я не единственная среди моих подруг, испытывающих крупные проблемы со своими детьми подросткового или юношеского возраста. И я обнаружила, что хотя люди обычно не хотят говорить об этом, некоторые мои подруги вдруг стали откровенно рассказывать о своих переживаниях и неприятностях. Раньше они этого не делали. Я просто сижу рядом с ними и не пытаюсь ничего исправить или делиться случаями из собственной жизни. Хорошо быть человеком, который на самом деле может слушать других и размышлять об услышанном, а не думать только о себе, – она делает паузу. – И мне это нравится.

Позднее Хезер обнаружила еще кое-что новое.

– Я чувствую, что становлюсь более сосредоточенной. Я перестала метаться из стороны в сторону, когда нужно принимать незначительные решения. Обычно экстренная поездка к дочери приводила меня в полное расстройство. Я лихорадочно собирала сумку, забывала вещи и даже билеты на поезд. А потом обвиняла себя в забывчивости и неорганизованности. Но теперь экстренные сборы не доставляют мне беспокойства. Они не так ошеломительны, как казалось раньше, – она делает паузу и добавляет. – Все эти ежедневные внутренние терзания стали менее… мучительными.

По ее словам, отчасти так происходит потому, что она может четко объяснить людям, что ей нужно. К примеру, когда она получила от Джейн сигнал SOS, то «вместо игры на публику и попыток оградить Дэйва от моих страхов, я сказала ему: «Послушай, меня беспокоит состояние Джейн, и я собираюсь к ней. Мне нужно, чтобы ты покормил животных и оплатил счет за обучение Иена, который я оставлю на столе. Я позвоню тебе, когда приеду в Балтимор».

Хезер задумчиво добавляет:

– В прошлом я давала понять людям, что мне нужна помощь, только в пассивно-агрессивной манере, – она смеется. – Я бы спряталась в домике на дереве и таким образом показала бы им: «Эй, мне плохо, и я не хочу никого видеть!». Но теперь я просто говорю: «Эй, мне нужна твоя помощь».

– Руки больше не ноют, – говорит мне Хезер во время нашей следующей беседы. Она заметила, что ее восприятие боли постепенно ослабело за последние несколько недель. – Я понимаю, сколько всего избегала в последние годы – писать от руки, печатать, готовить еду, держать собаку на поводке – только из-за ноющей боли в руках. Теперь я снова делаю все эти вещи.

Хезер и Дэйв недавно взяли вторую собаку из питомника.

– Я уже очень давно думала, что не смогу физически справиться со щенком, даже несмотря на то, что мне хотелось завести его. Однако я поняла, что теперь могу это сделать. Боль отступила. Я едва ли стала бы рассматривать возможность завести щенка, если бы не терапия методом нейронной обратной связи.

В то же время, Хезер учится избавляться от некоторых вещей, которые ей больше не нужны, или за которые она уже не хочет нести единоличную ответственность.

– Я пришла к пониманию, что не могу исправить все и для всех, – Говорит Хезер. Недавно она сказала родителям, что им нужно нанять человека, который сможет рассортировать и разложить по коробкам все «нужные вещи», которые накопились в их доме. Она просто не может, и более того, не хочет этим заниматься. Поэтому ее родители наняли бригаду уборщиков, а Хезер только присматривает за их работой.