Отчего ж не прибегнуть? Для хорошего человека не жалко.

И пираты устроили с испанцами потешные бои, тратя холостые заряды. Грохоту было много, а смерти — ни одной. Всегда бы так…

Надо сказать, что после такой «победы» сами пираты вели себя вполне по-джентльменски: истребляли только кур и свиней, местных дам не насиловали, а снимали перед ними шляпы, никого не грабили, разве что порох изъяли, тыщи три фунтов, для восполнения истраченного на «игру в войнушку».

Забрав с собой нескольких индейцев, отбывавших каторгу на Санта-Каталине, Морган отплыл.

Краснокожие хорошо знали Панамский перешеек, они послужат проводниками, и послужат хорошо — у них свой счёт к испанцам.

Пока суд да дело, «адмирал пиратов» послал вперёд небольшую эскадру — передовой отряд под командованием вице-адмирала флотилии Джозефа Бредли, капитана фрегата «Мэйфлауэр».

С ним отправились Ричард Норман на «Лилли» и голландец Ян Эрасмус Рейнинг на «Сивиллиэне».

Задача перед Бредли стояла сложная: захватить форт Сан-Лоренсо, прикрывавший устье реки Чагрес, откуда Морган и собирался начать поход на Панаму.

С утра ещё один корабль покинул Санта-Каталину. Галиот «Ундина» снова, уже в четвёртый раз, отправлялся на поиски своего капитана.

«Адмиралу пиратов» было даже немного совестно: он-то не занимался розыском товарища, разве что деньжатами помог. Честно говоря, не верил Морган, что Драй жив-здоров. Больно много времени прошло со дня нападения на капитана. Вот если бы Драя взяли в плен испанцы, то ещё была бы надежда на хороший исход. А индейцы…

Эти не станут заморачиваться проблемами этики. Но всё-таки надежда на то, что Олег живой, оставалась.

Проводив глазами «Ундину», Генри поднял руку, на одном из пальцев которой переливался перстень со смарагдом, подаренный президентом де Бракамонте. Заносчивый испанец уверял, что ему не по силам будет сделать с Панамой то же, что удалось с Пуэрто-Бельо. Ну-ну…

Правда, нынче панамским президентом поставлен дон Хуан Перес де Гусман, но какая, в принципе, разница?

Карибское море, к западу от острова Провиденсия.

Бастиан, которого Олег прочил в свои помощники, вёл галиот на северо-запад. Один из индейцев-каторжников сообщил, что майя, всё ещё сохранявшие власть в местности с труднопроизносимым названием Ковох, держат в плену много белых, заставляя тех откапывать всякие клады в брошенных городах.

Врио капитана подумывал добраться до залива Гондурас, где они уже побывали разок в компании Олонэ, и по реке Мотагуа подняться к озеру Исабаль. А дальше… А дальше будет видно.

Ветер дул свежий. Похоже, что в тех местах, куда они направляются, отбушевал шторм. Слава Богу, пронесло.

— Бастиан! — крикнул Жан. — Там какая-то лоханка болтается!

— Какая ещё лоханка? — проворчал креол.

Ему и в голову не приходило требовать от команды, чтобы к нему обращались, как к капитану, — уж слишком разительным было несходство его с Драем. А матросы и не думали его так называть, для них капитаном был и оставался Олег.

И всё же было немного обидно. Могли бы хоть в шутку сказать: «Капитан!» Хотя… нет, лучше уж по имени.

— Мелкое что-то, — докладывал Жан, — вроде как шлюп или баркалона…

Бастиан достал подзорную трубу и глянул. И впрямь баркалона…

Разглядев того, кто стоял на корме, врио капитана мгновенно вспотел, чувствуя, как сердце зачастило.

— Лево руля, канальи! — рявкнул он. — К баркалоне!

Команда с удивлением взглянула на Бастиана: что это с ним?

— Там… наш капитан!

Немая сцена длилась не более пяти секунд, а затем всё пришло в бешеное движение. Ещё никогда ни до, ни после экипаж галиота не проделывал все манипуляции столь быстро.

Галиот двинулся встречным курсом. На баркалоне «Пилар», надо полагать, тоже опознали корабль, несущийся им навстречу, и вскоре на борту и того и другого поднялся восторженный крик, ругательства и вопли, должные изображать радость встречи.

Когда кораблики прижались бортами, защемив кранцы, капитана Драя буквально затащили на палубу «Ундины» и принялись тискать, хлопать по гулкой спине, орать: «А что я говорил?!» и совершать прочие телодвижения.

Свою порцию радостей получили и Айюр, и Кэриб, и даже краснокожие.

Когда все угомонились, Олег обвёл всех смеющимися глазами и сказал:

— Ну вот, уже получше. А вы почему с юга шли?

Тут экипаж снова загалдел, нескладным хором оповещая Сухова о минувших и предстоящих событиях.

— Тогда — на Панаму! — рубанул Сухов. — Джим! Ты командуешь баркалоной!

— А куда мы? — поинтересовался Малыш.

— Панаму грабить!

— Дело! — ухмыльнулся Джим.

— Мы с вами! — заверили Олега Лопе, Винченцо и Фернандо, неразлучная троица.

— Верю! — сказал Сухов и крикнул: — Эй, Бастиан! А ну, кыш с моего места!

— Да, капитан! — завопил креол.

Немного погодя оба корабля двинулись на юг.

Пиратская флотилия, только-только покидавшая гостеприимную Провиденсию, встретила «найдёнышей» приветственным залпом. Даже Жан Гасконец приказал пальнуть из носового орудия.

Эскадра медленно, не всегда слаженно, но толково принимала боевой порядок.

Авангард пиратской флотилии лёг в дрейф, затем средняя часть её и колонна английских кораблей, что шла с наветренной стороны, подтянулись и тоже легли в дрейф, ожидая, когда подоспеет подветренная колонна — сплошь французы с Тортуги — и установится общая линия.

Морган не знал, ждать ли ему нападения испанских кораблей, частенько дежуривших на подходах к форту Сан-Лоренсо-де-Чагрес, поэтому решил перебдеть и сыграть боевую тревогу.

Канониры распределились, занимая своим места. Корсары живо навесили верёвочные сети над палубой, защищавшие команду от обломков сбитых мачт и реев.

Часть орудийной прислуги рассыпала в крюйт-камерах порох по мешкам и подносила их к люкам.

Корабельные лекари и хирурги деловито раскладывали свои ужасные инструменты, абордажная команда чистила оружие. Лейтенанты следили за сигналами флажков и фонарей.

Все были при деле, все знали своё место и свой манёвр.

Три дня спустя корабли оказались в виду крепости Сан-Лоренсо, занимавшей высокий холм.

Отовсюду её окружали бревенчатые палисады и насыпи, а возвышенность пересекал глубокий ров.

Со стороны суши врагу грозили четыре бастиона, а с моря — один.

Взять эту фортецию приступом было по-настоящему сложно. Хуже всего было то, что Бредли не имел никакого опыта в осадах и штурмах.