— Дормализа, что она тут делает? — спросил он.

— Какая еще Дормализа? — спросила Мошка.

Пирожок улыбнулась ей смущенно, и Мошка поняла, что впервые услышала ее настоящее имя.

— Она хочет помочь нам, — сказала Пирожок-Дормализа. — Она считает, что ты знаешь, где прячется мистер Пертеллис, и она хочет поговорить с ним о… — Пирожок с тревогой взглянула на Мошку. — О Сущности Явления.

— Тебе не следовало приводить ее сюда, — покачал головой Кармин, по-дружески взяв Дормализу за руку.

— Я знаю, кто стоит за печатным станком, — сказала Мошка. — И знаю, где он. Я все расскажу в обмен на помощь. Мне нужно найти мистера Клента. Он сбежал вместе с мистером Пертеллисом, так что вы представляете, где его искать.

Кармин был крайне удивлен такими речами, но не подал виду.

— Ага, — кивнул он. — Значит, ты считаешь, что если мы найдем этих печатников, это сильно поможет мистеру Пертеллису?

— Да, — сказала Мошка с убежденностью, которой на самом деле не испытывала. — Всех волнует только этот станок. Остальное ерунда. Герцог сердит, что листовки поливают грязью королев-близняшек, а Книжники просто хотят контролировать всю печать, так? Когда они услышат, кто держит пресловутый станок, им станет не до мистера Пертеллиса и его подельников.

— И кто, по-твоему, прячет станок? — осведомился Кармин.

Мошка нагнулась к нему и шепнула имя. Тот спал с лица.

Кофейня «Приют Лорел» была пришвартована у Погорелого моста. Когда Кармин с девушками подошли к ней, с крыши закричал матрос:

— Нельзя! Хозяйка захворала. У нас нечего есть и нечего пить. А, Кармин, это ты? Не узнал. Заходи, конечно, только пошустрее, чтобы никто не засек.

Кармин наклонился к матросу и шепнул что-то. Матрос смерил Мошку подозрительным взглядом, взял мальчика за руку и скрылся с ним в кофейне. Несмотря на предостерегающий взгляд Пирожка, Мошка прильнула ухом к двери.

Судя по тому, как галдели внутри, со здоровьем у хозяйки проблем не было. Просто там шло бурное собрание.

— Я привел их окольным путем, хвоста не было, — сказал Кармин. — Вам будет интересно ее послушать.

— Эта девчонка просто пешка, — произнес тонкий высокопарный голос, напомнивший Мошке перезвон бубенцов. — Не важно, чья пешка, но она явно метит в ферзи за наш счет.

— Я правильно понимаю, девочка ждет за дверью? — прозвучал вопрос, и Мошка с ликованием узнала голос Хопвуда Пертеллиса. — Тогда, ради всего святого, впустите ее. Если она и замышляет недоброе, то уже знает, где мы, так что поздно осторожничать. Не будем держать ее на ветру, лучше налейте ей шоколада.

Послышался гул недовольных голосов.

— Друзья мои, — сказал Пертеллис, — либо мы впустим ее, либо я выйду к ней сам.

Мошка успела отпрыгнуть от двери, прежде чем та распахнулась и их с Пирожком пустили внутрь.

Там было так темно, что поначалу Мошка ничего не видела. Свет проникал лишь через крохотные отверстия, просверленные в стенах. Несмотря на обилие подсвечников, горело лишь несколько свечей. Посреди помещения уходили в потолок основания двух мачт, выкрашенные в полоску под стиль кофейни.

Хозяйка, несмотря на вечную бледность, была совершенно здорова. Из-под тяжелых век смотрели ясные и спокойные глаза. В одной руке она держала чайник, от которого шел пар, а через другую руку были перекинуты белые лоскуты.

Вот Пертеллис действительно выглядел неважно, хотя и лучше, чем в полицейском участке. У него вокруг шеи до самого подбородка был намотан шерстяной платок, а на выбритом лице виднелись синяки и ссадины.

Всего в кофейне сидело человек двадцать мужчин, среди них хватало небритых и забинтованных. Если это и были радикальные заговорщики, они совсем не походили на вождей революции. Мошка отметила, что несколько человек держались особняком. Все они были в перчатках, а на поясе у них висели кольца с ключами. Они принимали чашки с кофе с непринужденной галантностью, но подчеркнутая вежливость говорила, что они здесь чужие.

Среди посетителей кофейни выделялся один человек. Он сидел в углу, сложив руки и склонив голову на грудь, всецело погруженный в свои мысли. Это был Эпонимий Клент. У него был вид трагического героя, пережившего позор и предательство, но еще не окончательно павшего духом.

— Я Мошка Май, — начала Мошка, — и я… хочу расставить все по местам.

— Да неужели? — с горечью осведомился Пертеллис и криво улыбнулся. — Ты смотри, нас таких двое. Хотя вру, не меньше пятнадцати только в этой кофейне. Но все равно хорошо, что ты пришла. Присаживайся. Мисс Кайтли принесла тебе горячего шоколада.

Мошка уселась за стол и молча взяла у хозяйки чашку с блюдцем. Вот оно какое, гнездо радикалов. Она почему-то думала, что в этом рассаднике вольнодумства все должны быть вооружены до зубов и общаться на тайном языке, а увидела простых людей, сердитых и уставших.

— Я так понимаю, тебе что-то известно о подпольном печатном станке? — спросил Пертеллис.

— Я его нашла в трюме на пароме старьевщиков. Паром я бросила ниже по течению.

С этими словами Мошка достала из сумки передник и протянула Пертеллису.

— Что это? — спросил он, разворачивая тряпку.

— Мой старый передник.

Пертеллис достал из кармана монокль. Держа его перед глазом, он склонился над передником и стал изучать текст, отпечатанный на ткани. Затем внезапно выпрямился, наморщил лоб и быстро заморгал. Даже монокль убрать в карман у него получилось не с первой попытки.

— Это что же получается? — пробормотал он.

— Птицеловы, — сказала Мошка тихо.

Двадцать человек задержали дыхание. На миг воцарилась тишина. Ее быстро сменил лихорадочный шепот. Люди беспомощно озирались, лепетали, просили не верить Мошке на слово и тут же прикусывали язык.

— Просто не могу поверить, — произнес Пертеллис, похожий на ребенка, только что постигшего концепцию смерти. — Неужели есть под солнцем человек, готовый вернуть то чудовищное время? Кто посмел задумать подобное?

— Могу назвать имя, — сказала Мошка мрачно.

Ощутив, что все глаза обращены к ней, она собралась с духом и рассказала, как пришла к выводу, что за всем стоит леди Тамаринд. Когда она закончила свою историю, в кофейне было тихо как на кладбище.

— Трудно поверить, — начал было Пертеллис, — что леди, подобная…

Затем он кашлянул и продолжил:

— Женская душа слишком возвышенна, чтобы дойти до истинных пределов бесчеловечности.

— Вы неправы, — тихо, но твердо сказала мисс Кайтли и подала ему чашку с блюдцем. — Пейте шоколад, мистер Пертеллис.

— Пертеллис, я готов объяснить, почему леди так действует, — хриплым, скрипучим голосом сказал один из Ключников.