Он сидел в углу, в полной темноте, и лица его не было видно. Слабый свет выхватывал лишь сцепленные на колене тонкие пальцы в перчатках.

«Тетеревятник», — подумала Мошка.

Она представила, где в темноте должны быть его глаза, и, взглянув в это место, нахмурилась.

— Искусство управлять Манделионом заключается в умении тянуть герцога за правильные нити. Вы же сами понимаете, да? Узнайте, чего человек желает больше всего, и чего он больше всего боится, и о чем он лжет себе, используйте против него, и он будет плясать под вашу дудку до конца своих дней.

Некоторым соратникам Пертеллиса такие речи пришлись не по нраву, но Тетеревятник, ничуть не смутившись, продолжил:

— Леди Тамаринд крутила своего братца на пальчике с самого детства. Так бы шло и дальше, не появись на сцене мы. Добрых полгода мы бодались с ней за право управлять герцогом. Медленно, но верно мы брали верх. Его великая безумная мечта — увидеть, как королевы-близняшки возвращаются в королевство, чтобы править вместе с ним Манделионом. Мы подкармливали его веру в такой исход. А больше всего на свете он боится людей, подобных вам, Пертеллис, — опасных идеалистов, которых ни запугать, ни подкупить. Так что мы раздули пламя его страха и научили его видеть великий и ужасный радикальный заговор в любом грабителе с большой дороги, в каждом пьяном кутеже, в любой сплетне о плавучей школе.

— Похоже, вы с таким усердием лепили из нас образ врага, что проморгали, как ее светлость обвела вас вокруг пальца, — сказал молодой человек тонким, певучим голосом, похожим на перезвон бубенцов. Его большие карие глаза горели умом и злобой.

— Метко сказано, господин Червонец, — произнес Тетеревятник спокойно. — Три месяца назад герцог уже подписывал практически любой указ, который мы ему давали. Должно быть, ее светлость решилась на авантюру с печатным станком от отчаяния, видя в ней последнюю возможность для реванша. Под удар попали Книжники, и леди Тамаринд убедила их, что печатным станком владеем мы. Информация дошла до герцога, он отреагировал. А леди Тамаринд проследила, чтобы за нашим арестом виднелась длинная рука Книжников. Наверняка она получала громадное удовольствие, наблюдая, как мы вцепились друг другу в глотки.

— На что она рассчитывала? — спросил Пертеллис, взглянув в угол, где сидел Тетеревятник. — Рано или поздно гильдии объяснились бы, сопоставили факты и поняли, что их водят за нос. Тут-то бы ей и конец пришел.

Внезапно Мошка ощутила, как кровь отлила от сердца.

— Не пришел бы, — сказала она. — При мне леди Тамаринд убедила герцога отдать приказ, чтобы в Манделион из дельты приплыл галеон с ее войском. Войска наведут порядок в городе. Вот для кого печатались эти листовки…

— Речники этого не допустят! — воскликнула мисс Кайтли.

По комнате прокатилась волна криков.

— Если вы не заметили, мадам, — сказал Тетеревятник, — сейчас в Манделионе едва ли сыщется хоть один Речник. Несколько дней назад все уплыли вверх по реке.

Мошка взглянула на предводителя Ключников и сказала:

— Я слышала, как леди Тамаринд обсуждала этот план. Речникам поручили задержать войско Ключников, которое стоит выше по течению.

— Ты хочешь сказать, — спросил Пертеллис, остервенело протирая монокль, — что река открыта для целого войска Птицеловов? Что скоро они будут в городе? Когда прибудет этот корабль, мисс Май?

— Она сказала, понадобится десять дней. Это было… дней десять назад.

— Пресвятые угодники, — прошептал Пертеллис. — Они могут объявиться в любую минуту.

В комнате поднялся возмущенный гвалт. В наступившей сумятице Мошка подошла к Эпонимию Кленту и села рядом. Добрую минуту она сидела, не решаясь взглянуть ему в лицо и только постукивая пяткой о ножку стула.

— Тело капитана лежало в сундуке, а вы просто его нашли? — спросила она.

Умение извиняться никогда не входило в список ее достоинств.

— На кровати вообще-то, — ответил Клент. — Ты застала меня за попыткой спрятать его. Боюсь, в тот миг обычная проницательность подвела меня. Я даже думал одно время, что это ты, как бы помягче выразиться… пролила красное вино. Не смотри так на меня — дети младше тебя делали вещи ужаснее, а в тебе, несмотря на хрупкий вид, таится вулкан ярости.

— Но вы не сдали меня?

— Нет, — сказал Клент немного смущенно, словно стыдясь такого благородства. — Тогда, в полицейском участке, я понял, что ты искренне считаешь меня убийцей, что веришь в мою виновность. Конечно, я мог бы сообщить о твоих грешках, чтобы тебя повесили за компанию, но… какой в этом смысл?

— Я пришла, чтобы объясниться, — сказала Мошка, помолчав.

— Ах, — равнодушно отмахнулся Клент.

— Подумала, так будет лучше. До вас ведь больше никому нет дела, да?

— Полагаю, так. А ты посыпала волосы пеплом в знак покаяния?

— Это просто пудра. Я маскируюсь.

— Под продавщицу париков? — спросил Клент, тронув ботинком шляпную коробку.

— Коробку я одолжила. Надо же где-то прятать Сарацина?

— Разумеется, — сказал Клент и опустил лицо в ладони. — Скрипка моей души, исхлестанная бурями судьбы, готовится исполнить последние ноты симфонии моей жизни. Мои надежды и мечты вот-вот канут в пески забвения, но мой последний, самый мрачный час будет не полон без незабвенного гуся.

Пока Пертеллис и другие радикалы обсуждали слова Мошки, мисс Кайтли, скрывшаяся в дальней комнате с кофейником, появилась снова, на сей раз с пустыми руками.

— Мистер Пертеллис, — обратилась она к учителю тихо, но тот услышал ее. — Я поговорила с ним, он выразил желание лично встретиться с девочкой.

— С ним? — спросила Мошка и взглянула на Пертеллиса.

— С нашим предводителем, — пояснил Пертеллис, засияв от гордости.

— Но… я думала, это вы предводитель! — сказала Мошка, обменявшись взглядами с Клентом. Тот, похоже, удивился не меньше.

— Нет, что вы, нет. Дело в том, что у нас никогда не было настоящего вожака. — Пертеллис одарил собравшихся смущенной улыбкой. — Мы просто единомышленники, мы изо всех сил старались изменить мир к лучшему, а здесь собирались, чтобы спокойно пообщаться. В определенном смысле я был связующим звеном, но всегда был готов отойти в сторону, если бы пришел настоящий предводитель. И он явился — в самый темный час. Человек дела, мастер смелых решений.

Ключники смотрели на него с интересом. Видимо, они тоже не были знакомы с таинственным предводителем.

— Если никто не возражает, — сказал вдруг Клент, — я сопровожу свою помощницу. Хочу обменяться парой слов с вашим великим вожаком.

Мошка представила себе предводителя. Он будет наделен орлиным зрением и острым умом, как ее отец. У него будет ясный взгляд и обнадеживающая улыбка, он не утратит присутствия духа даже в самой безвыходной ситуации.