— Да нужна я вам там. Не, извини.

— Ну и ладно, — легко согласилась Люська. — Мы до чая вернемся.

— Мне нравится слушать, как ты говоришь с Люси по-русски, — сказал Тони, когда я положила телефон обратно на тумбочку. — У тебя всегда такое интересное выражение лица. И я пытаюсь догадаться, о чем ты говоришь. Но, наверно, это безнадежно.

— Люси с Питером едут в деревню. Звали меня, но я не захотела. Лучше побуду здесь, с тобой.

Тони вздохнул, встал и отнес миску в раковину.

— А мне как раз придется поехать с ними. Надо решить один вопрос по аренде. Если хочешь, можешь все-таки поехать.

Но я решила остаться. Тони и Питер будут заниматься делами, а нам что делать? Мешать им? Или болтаться по деревне? Что-то не было настроения. Звонок Люськи оказался очень некстати. Хотя… Как знать, вдруг как раз наоборот?

В замке продолжалась муравьиная суета. Энни и Салли вместе с двумя незнакомыми девушками приводили в порядок гостевые комнаты. Судя по одинаковой серой униформе, это были горничные, взятые напрокат в Стэмфорде. Навстречу мне по коридору прошел незнакомый мужчина в светлых брюках и черной рубашке, вежливо кивнул и пожелал доброго дня. Люська была права — Скайхилл становился похож на гостиницу. А ведь прием еще только завтра вечером!

Из холла вынесли часть мебели, скатали огромный ковер. Фокси и Пикси считали все это мельтешение веселой игрой и привычно путались у всех под ногами. Я не знала, куда себя пристроить, и уже пожалела, что осталась в замке. Хотелось, чтобы этот и следующий день поскорее прошли, хотя было совершенно очевидно: и после приема мало что изменится. Спокойные дни, когда кроме меня и слуг в доме никого не было, остались позади.

После чая приехал фургончик из магазина, и за примеркой я не заметила, как пробежал целый час. Из девятнадцати пар в финал вышли всего две, но я остановилась на бежевых, которые можно было носить с любым платьем. Люська свирепо пресекла мою робкую попытку расплатиться картой, и я в очередной раз почувствовала себя бедной родственницей.

Разумеется, запланированной прогулки верхом не получилось.

— Если женщина собралась примерять туфли, на планах смело можно ставить крест, — сказал Тони, и мы отправились в парк. Впрочем, там тоже было полно народу: рабочие тянули провода, развешивали на деревьях гирлянды, ставили на лужайке столики и зонтики для завтрашнего чая.

Переодевшись к обеду, я спустилась в холл, где неожиданно оказалась целая толпа народу — человек пятнадцать. Аманда, одетая в лиловое шелковое платье, беседовала с тем самым мужчиной, который встретился мне днем в коридоре. На меня посматривали с любопытством, но не более того.

— Что это за сборище? — тихо спросила я подошедшего Тони.

— Это только начало, — усмехнулся он. — Начали съезжаться гости. Увидишь, что будет завтра. Бал арендаторов, который дают весной, — это так… местное собрание. А вот летом… Гвоздь сезона. В этом году все чуть не сорвалось из-за поездки Питера в Париж, но ему удалось вернуться раньше.

— А с кем разговаривает Аманда? Ты его знаешь?

— Думаю, ты его тоже знаешь. To есть могла о нем слышать. Это герцог Бэдфорд.

— Ничего себе!

Тут по лестнице спустились Питер и Люська. Всех не знакомых между собой быстренько друг другу представили, после чего Джонсон торжественно объявил, что обед подан.

Люська подошла к герцогу — ясное дело, он Почетный гость, хотя обед и не официальный. Питер предложил руку мне. А вот это уже было неожиданным, поскольку хозяин должен вести к столу Первую даму. Одно дело, когда мы обедали втроем или вчетвером, но при таком собрании народу, где большинство женщины? Неужели то, что я подруга хозяйки и иностранка, ставило меня по рангу выше других дам? Ведь я не только не аристократка, но еще и не замужем. И по возрасту едва ли не младше всех.

— Здесь нет ни одной титулованной дамы, — пояснил Питер в ответ на мое высказанное недоумение, когда мы уже сидели за столом. — А иностранцы всегда в приоритете. Так что да, ты — Почетная гостья. Хотя кому-то это может и не понравиться. Но тебе-то не все ли равно? Кстати, нам все равно приходится нарушать этикет. Джонсон, конечно, в ужасе, но что поделаешь.

— В смысле? — не поняла я.

— За этим столом помещается ровно тридцать человек. Когда он целиком заполнен, мы с Люси сидим в торцах. Почетный гость справа от нее, а справа от меня — Почетная гостья. Но когда за столом меньше народу, Люси, разумеется, не может сидеть в торце. Поэтому сидим либо так, как сейчас, либо мы с ней в центре стола лицом к окну, а Почетный гость — напротив. Хотя это тоже неправильно, это рассадка для официальных мужских приемов.

— Извини, Питер, — смущенно сказала я. — Но в этом надо родиться и вырасти. Я, конечно, читала Дебретта, но, если честно, мало что поняла и запомнила.

— Если бы тебе это было нужно, запомнила бы. Утешься, у нас есть Джонсон, а на официальных обедах на столе стоят именные карточки.

Я посмотрела на Тони, который сидел в самом конце стола, и меня словно царапнуло. Смутная неловкость — что я вдруг оказалась рядом с хозяином дома, а он… Наверно, обычное чувство женщины, общественный статус которой внезапно оказался выше, чем статус ее мужчины. Точно так же Маргарет смотрела на сидящего на самом не почетном месте Мартина. А ведь если бы его происхождение было известно…Тогда бы он, наверно, сидел справа от хозяйки, роль которой играла Миртл — жена наследника.

Кстати, Джонсон, объясняя мне уклад Скайхилла, пояснил и положение Тони. В частности, будучи служащим высшего ранга, он имел право обедать за хозяйским столом — равно как и личный секретарь хозяина или бухгалтер, но эти должности были давно упразднены. Так повелось еще со времен средневековья. Однако существовал один нюанс: этим правом Тони мог пользоваться только в присутствии хозяина и при наличии других гостей. Впрочем, как личный друг Питера он присутствовал и на частных трапезах — если, конечно, Питер и Люська не желали побыть тет-а-тет. А в мой первый вечер после приезда просто не хотел нам мешать.

Поздно ночью я никак не могла уснуть. Обычно мне было так спокойно и уютно рядом с Тони, что я засыпала почти мгновенно, но только не сейчас. Две мысли мучили меня попеременно.

Что хотел сказать Тони перед тем, как позвонила Люська? Как понимать его фразу: «А что мешает?»? Ничего не мешает тому, чтобы мы были вместе всегда? Или все- таки это был вопрос: что же именно мешает этому?

А вторая… А ведь Аманда была права. Я тревожилась из-за того, что уже произошло и что я не могла изменить. Мы были у ювелира меньше месяца назад, но мне казалось, что это было в прошлой жизни. В прошлой жизни, которую я забыла… Как связана эта тревога с ребенком, которого я могла родить — или которого еще рожу?

Почему-то я не сомневалась, что девочка, которая мне приснилась, должна была быть нашей с Тони дочерью. Мэгги… Но почему она вдруг превратилась в куклу? И что снилось мне этой ночью — когда я проснулась в слезах?..