Наверно, согласись я на предложение Жерома, стала бы вообще неземной красоткой, но и так было просто что-то феноменальное.

— Твою мать, Захоржевская, — в завистливом восхищении сказала Люська, которая и сама выглядела кинозвездой. — Ты, конечно, девочка красивая, но такой, какая ты сейчас, тебе не быть никогда. Так и знай.

Обычно я носила слегка растрепанное феном градуированное каре, прикрывающее шею. Все попытки попробовать что-то новенькое заканчивались одинаково: волосы отрастали, и я возвращалась на исходные позиции. Но эта стрижка стала любовью с первого взгляда. Скулы были подчеркнуты объемными ассиметричными прядями цвета гладенького спелого каштана, который только-только вылупился из своей колючей скорлупки и золотился на осеннем солнце. Именно вот этого солнца и не было в моих волосах раньше. Четкий и вместе с тем немного рваный рисунок сделал лицо не только скульптурно правильным, в нем появилась то самое необычное — изюминка, «дьяволинка», — чего никогда не хватало.

Вот только кто сможет повторить и этот силуэт, и цвет, и макияж? Да, Люська права: такой красоткой мне больше не быть никогда.

И приталенное белое платье в мелкую розочку, и белые открытые туфли, и соломенная шляпка с лентами и цветами — все шло мне идеально, хотя это не было новостью. Трудно найти одежду, которая мне была бы не к лицу. Но в целом… Настроение мгновенно подскочило на несколько порядков. Как у Золушки, когда фея-крестная одела ее в бальный туалет и усадила в золоченую карету.

— Дамы… — восхищенно выдохнул Питер, когда мы с Люськой подошли к лужайке, где были накрыты чайные столы. — У меня просто нет слов.

Он взял две наши руки, соединил вместе и запечатлел на них один общий поцелуй.

— Жаль, что у нас не практикуют многоженство, — добавил он, тут же получив от Люськи тычок в бок.

Тони, одетый в светлый летний костюм, очень элегантный, стоял чуть поодаль и смотрел на меня так, что по спине побежали толстые мураши с мохнатыми щекотными лапами. Впрочем, не менее выразительно смотрел на меня и Джонсон, но от этого взгляда стало немного не по себе.

— Люси, Света, вы великолепны, — сказал Тони, подойдя ближе. — Питер, пора.

— Сейчас мы с Люси будем встречать гостей, — сказал Питер. — Наш стол под тентом. Садиться можно будет, когда сядет Люси.

— А ты где? — спросила я, когда мы с Тони пошли к лужайке.

— Недалеко, за третьим. Послушай, не вздумай переживать из-за этого. Это абсолютно нормально. Это этикет. Ты на особом положении, а я служащий, и на официальном приеме мне нечего делать за главным столом.

Вокруг накрытых столов прохаживались дамы в летних платьях и джентльмены в светлых костюмах. На столах стояли карточки, а церемониймейстер подсказывал тем, кто никак не мог найти свое имя. Наконец все собрались, Люси первой села за стол, после чего начали рассаживаться остальные.

Я оказалась за круглым столом на десятерых. На этот раз Питер и Люська сидели друг против друга. Слева, между мною и Питером, оказались пожилая вдовая маркиза в голубой шляпке с вуалью и граф примерно моего возраста, а справа, между мною и Люськой, — лысоватый министр чего-то-там-такого. Граф и министр сыпали комплиментами и почти не обращали внимания на других соседок. Люська только посмеивалась и общалась с герцогом Бэдфордом, а вот маркиза явно была обижена и посматривала на меня косо.

Сразу после чая мы снова отправились в салон красоты. Хотя до обеда оставалось еще больше двух часов, Люська должна была быть готова намного раньше. Когда моей прическе и макияжу придали особый вечерний лоск, я поняла, что Жером был прав. Рыжий оттенок волос словно украл у платья глубину синевы, сделал глаза более бледными. Впрочем, я все равно выглядела сногсшибательно, а главное — гораздо меньше была похожа на Маргарет. Я поняла это по лицу Тони, который, увидев меня, сначала напрягся, а потом вздохнул с облегчением.

На мероприятии «white tie[1]>> мне довелось побывать впервые. Длинные скользкие перчатки норовили сполэти, и я не представляла, как буду в них обедать. В крошечную сумочку помещались только телефон, пудреница и носовой платок, и я боялась ее где-нибудь потерять. И вообще была крайне благодарна Люське, которая заставила меня заранее «обкатать» платье, — иначе чувствовала бы себя в нем не слишком уверенно.

Дамы вокруг сияли бриллиантами, шелком и атласом вечерних платьев всех цветов радуги — словно стайка тропических бабочек. Мужчины наоборот были одеты одинаково: фрак, белый жилет, белый галстук-бабочка, лаковые туфли. Как пингвины разной степени упитанности. Уже в начале восьмого все гости, приехавшие раньше, собрались в холле. Люська и Питер стояли у подножья лестницы — к ним подходили поприветствовать вновь прибывшие.

Ровно в восемь гости начали расходиться на фуршет, руководствуясь указаниями в пригласительных карточках. Столы были накрыты в трех больших гостиных. Двадцать восемь особо почетных гостей ждала столовая. Мне выпало идти в четвертой паре с уже знакомым министром. Целая армия официантов выстроилась чуть поодаль от стола с обеих сторон.

Боже мой, подумала я, это на самом деле какая-то параллельная вселенная. Не та, которая с драконом Джереми, а совершенно иная. Во всяком случае, по отношению ко мне. Длинный стол, ослепительно белые скатерти, серебро, хрусталь, фарфор… Все это было любопытно — как некий особый опыт. Но жить так постоянно… Нет, я бы точно не хотела.

Справа от меня сидел французский посол, и я легко переходила с английского на французский, когда разговаривала с ним. Мужчины напротив не спускали с меня глаз — к неудовольствию своих соседок. Удивительно, но я купалась в этом всеобщем внимании, наслаждаясь им. А ведь чуть больше месяца назад любой заинтересованный взгляд вызывал у меня мучительную неловкость, словно я была кривой уродиной, по недоразумению затесавшейся в компанию фотомоделей.

Поскольку впереди ждал бал, привычного разделения на мужскую и женскую компании не последовало, да и сам обед был короче обычного. Уже в начале десятого подали десерт, после которого гости разошлись, что называется, по интересам. Тех, кого не привлекали танцы, направились в гостиные — беседовать или играть в карты. Для молодежи в зале на третьем этаже «Хэмптон-корта» началась дискотека. Сидящий на галерее холла традиционный оркестр играл вполне традиционную музыку.

— Ну как, тебе еще не сделал предложение министр или дипломат? — поинтересовался Тони, незаметно подойдя ко мне сзади.

Он говорил это с улыбкой, но я уловила знакомые интонации. Досада и раздражение мужчины, чьей женщиной откровенно интересуются более статусные самцы. Одно дело сидеть на менее почетном месте, а другое — наблюдать, как твою подругу обхаживают те, до которых тебе как до Луны пешком.

Когда-то давным-давно мы с Лешкой зашли в кафе-стекляшку. Я села за столик, он отправился за мороженым, а ко мне пристроились двое парней лет двадцати и начали настойчиво клеиться. Я намекнула, что не одна, на что парни кивнули: ясно, такая девушка должна быть со… спонсором. В это время подошел «спонсор» — тощий школьник в спортивных штанах. Парни усмехнулись и отвалили, а Лешка с точно такими же нотками в голосе поинтересовался, что было нужно «этим козлам».