Я стараюсь не встречаться с ней взглядом, но напряжение в комнате такое, что ощущается даже кожей.

Когда я заканчиваю, Битти явно потрясен. Эгню исчеркал своим куриным почерком весь блокнот.

– Судя по всему, у полиции имелись веские причины не подключать нас к расследованию.

Эгню, кашлянув, подтверждает согласие, а Джудит интересуется:

– Как ты можешь все это доказать?

– Я не говорил, что могу все это доказать. Доказать будет трудно, если вообще возможно. На стоянке грузовиков можно будет найти запись, как Нэнси приводит ребенка, но не сомневаюсь, что она каким-то образом постаралась изменить внешность. И не думаю, что Старчер сумеет опознать полицейского, который похитил его в парке. Не знаю. Есть предложения?

– Версия, что ребенка похитила полиция, выглядит не очень правдоподобной.

– Ты что, мне не веришь?! – огрызаюсь я.

На самом деле ей очень хочется, чтобы все это оказалось правдой, тогда у нее появятся бесспорные аргументы для очередного разбирательства в суде. Она предпочитает оставить мой вопрос без ответа.

– Итак, что дальше? – интересуюсь я у Битти.

– Ну, не уверен. Нам надо обсудить это с начальством и уже потом решать.

– Сегодня после обеда я встречаюсь со следователем из полиции. Они будут демонстрировать заинтересованность, задавать множество вопросов, но не сдвинутся с места. К концу недели дело закроют, и все будут довольны, что все так хорошо закончилось.

– Вы хотите, чтобы мы начали расследование? – спрашивает Битти.

Я смотрю на Джудит:

– Может, нам следует сначала это обсудить? Я настроен подать на Кемпа в суд. А ты?

– Надо обсудить, – соглашается Джудит.

Битти и Эгню понимают намек и поднимаются, чтобы уйти. Мы благодарим их, и Джудит провожает обоих до выхода. Вернувшись в переговорную, она садится напротив меня и говорит:

– Я не знаю, как лучше поступить. Я сейчас плохо соображаю.

– Мы не можем позволить полиции так себя вести, Джудит.

– Конечно, но разве у нас было мало проблем? Если Кемп находится в таком состоянии, что похищает ребенка, то на что еще он способен? Теперь ты понимаешь, почему я каждый раз нервничаю, когда Старчер с тобой?

С этим трудно спорить.

– Ты думаешь, это Свэнгер убил ту девушку?

– Да, и, возможно, не ее одну.

– Отлично. Еще один псих вышел на тропу войны с тобой. Себастиан, ты просто притягиваешь проблемы, а пострадать могут другие. Я только надеюсь, что это не будет мой сын. Сегодня нам повезло, но что будет завтра?

Раздается стук в дверь, и Джудит разрешает войти. Это секретарша, которая сообщает, что возле офиса дежурят репортер с оператором. Еще двое звонили в контору.

– Избавься от них, – командует Джудит и смотрит на меня. Ну, за что ей все это?

Мы договариваемся ничего не предпринимать несколько часов. Я отменю встречу с полицейским детективом: все равно следствие – не более чем показуха. Перед уходом я говорю, что мне очень жаль, но мои извинения ей не нужны.

Покидаю офис через заднюю дверь.

Меня ищут репортеры, но я ничего не хочу обсуждать. Разыскать меня не прочь и другие: Линк со своими ребятами; Рой Кемп, когда узнает, что я разговаривал с ФБР; не исключено, что и Арч Свэнгер может позвонить в любой момент и поинтересоваться, зачем я все выложил полиции.

Напарник отвозит меня к торговцу подержанными машинами Кену, и я уезжаю на помятой «мазде» с пробегом в двести тысяч миль. Представить, что адвокат способен пользоваться такой машиной, как бы плохо у него ни было с деньгами, в принципе невозможно. Я знал одного, который ездил на арендованной «мазерати» после признания его банкротом.

Остаток дня я провожу в своей квартире, скрываясь ото всех и работая над парой других дел. Около пяти я звоню Джудит – узнать, как дела у Старчера. Она говорит, что все в порядке и что журналисты ушли. Я смотрю местные новости, где главным событием является «потрясающее спасение». Для иллюстрации показывают какую-то старую запись, на которой я вхожу в полицейский участок, и преподносят все так, будто я чуть ли не рисковал жизнью ради спасения сына. Эти болваны глотают любую наживку, которую им подсовывает полиция. Проглотят и эту.

Поскольку за последние трое суток я спал не больше шести часов, то наконец устраиваюсь на диване и отключаюсь. В одиннадцатом часу звонит мой мобильный. Я смотрю, кто звонит, и хватаю трубку. Это Наоми Тэррант, учительница Старчера, восхитительная молодая женщина, являющаяся предметом моих фантазий уже несколько месяцев. Я приглашал ее на ужин пять раз и всегда наталкивался на отказ. Но каждый новый отказ звучал мягче. Я не обладаю ни талантом, ни терпением для обычных брачных игр – выслеживания, случайных встреч, свиданий вслепую, глупых подарков, неловких телефонных звонков, посредничества друзей, бесконечных переписок по Интернету. Мне не хватает смелости, чтобы врать о себе незнакомым женщинам. Я боюсь, что, обжегшись на Джудит, навсегда потерял веру в женщин. Как может в одном человеке быть столько низости?

Наоми хочет поговорить о Старчере. Я уверяю ее, что ему не причинили никакого вреда. Он понятия не имеет, что на самом деле произошло, и я сомневаюсь, что кто-нибудь ему это расскажет. Если уж на то пошло, его сорок пять часов баловали два человека, которых он искренне считает своими друзьями. Завтра он придет на занятия и ни в каком особом отношении не нуждается. Не сомневаюсь, что его мать явится с длинным списком требований, но мать есть мать, что с нее взять.

– Вот стерва! – говорит Наоми, впервые теряя осмот-рительность. Я удивлен, но ужасно доволен. Мы несколько минут моем косточки Джудит и Эйве, которую считаем пустышкой, и я даже не помню, сколько лет не получал такого удовольствия.

– Давайте поужинаем, – предлагает она.

Вот она, минута славы! Жизнь настоящего героя! Журналисты представили все так, будто я рисковал жизнью, чтобы спасти сына, и теперь женщины сами вешаются мне на шею.

Мы договариваемся о нескольких правилах. Свидание должно для всех быть тайной. Администрация школы напрямую не запрещает своим не связанным узами брака учителям встречаться с не состоящими в браке родителями, но и не поощряет этого. Так зачем дразнить гусей? Если об этом узнает Джудит, она запросто может выудить из своего бездонного багажа грязных трюков соответствующую жалобу, а то и иск.

На следующий вечер мы встречаемся в скромном техасско-мексиканском заведении, погруженном в полумрак. Его выбрал не я, а она. Поскольку там никто не говорит по-английски, некому будет и подслушивать. Меня это, правда, не волнует. Наоми тридцать три года, и она приходит в себя после развода. Детей нет, как нет и ничего другого, что связывало бы ее с прошлым. Она начинает с рассказа о том, как прошел день Старчера в школе. Как и следовало ожидать, Джудит привезла его рано, и у нее имелись пожелания. Все прошло хорошо, о произошедшем с ним никто не заговаривал. Наоми со своей помощницей по классу не спускали с него глаз, и, насколько им известно, никто из друзей ничего с ним не обсуждал. Старчер держался совершенно нормально и провел день так, будто ничего необычного с ним не случилось. Джудит забрала его после занятий, предварительно подвергнув Наоми допросу с пристрастием, но другого от нее ждать и не приходилось.