Он покинул здание театра с твердым ощущением некоей загадки, которую надо непременно разгадать. И от этого его решения может зависеть очень многое. Что конкретно, он еще не знал, но чувствовал, что вот уже и атмосфера вокруг него начала как бы сгущаться. Впрочем, вечер покажет...

Источник информации, которым сумел воспользо­ваться Николай Саватеев, не иссяк. Теперь уже втро­ем — он сам, Елагин и Курбатов — попросили знако­мых ребят, любителей мотоспорта, собраться для очень серьезного, «душевного», что называется, разговора. И в назначенное время, в конце дня, на смотровую пло­щадку над Москвой-рекой, напротив главного здания МГУ, съехалось десятка два парней — каждый на пер­сональном «коне». И послушать, и похвастаться —каж­дый своим, чем богат. Тем более что Саватеева многие из них уже знали.

— Про Толяна никто ничего не слышал? — начал беседу с ребятами, установившими мотоциклы в кру­жок, Николай. И, не обратив внимания на их фриволь­ные «догадки», коротко рассказал им о своей встрече с Толяном, разговоре с ним, а также о его нелепой смер­ти, ставшей следствием несдержанного языка.

Ребята действительно ничего не знали о гибели Ана­толия Гвоздева. Лето, народ разъезжается кто куда. И теперь известие о судьбе собрата — «стрит-рейсера» подействовало на всех резко удручающе. Даже по сто­ронам стали поглядывать, видно, подумывая, как бы незаметно исчезнуть отсюда — кому нужны неприят­ности на свою задницу? Но Саватеев ненавязчиво и довольно твердо пресек робкие попытки смыться. Ска­зал, что событие, о котором идет речь, весьма серьез­ное, и теперь он и его коллеги из Генеральной прокура­туры очень рассчитывают на их помощь. Но при од­ном категорическом условии: все, что здесь будет ска­зано, должно остаться безусловной тайной. Никаких пап и мам, тем более — друзей. Вон он, друг детства Толяна— Валера Коркин, бывший боксер, кем на са­мом деле оказался! Убийцей. Рецидивистом. А Толян, наверняка зная о прошлом соседа по двору, продолжал с ним «водиться», и чем кончилось... Нет, нельзя безна­казанно спускать бандитам смерть своего товарища! Или все-таки можно?

Стали размышлять и пришли к единодушному вы­воду, что никак нельзя. Ну вот, а теперь самое время и порассуждать всем миром, посоветоваться.

Говорил в основном Саватеев. Курбатов с Елаги­ным, полностью отдав ему пальму первенства в обще­нии с молодежью, лишь молча слушали и важно кива­ли, придавая всему сказанному тоже молодым полков­ником милиции максимально значимый смысл. А речь шла о том, что ребятам было больше всего интересно — это во-первых, и, что важнее, совершенно неопасно для них — во-вторых.

Николай расспрашивал о марках мотоциклов. Ин­тересовался, кто в последнее время или немного рань­ше встречал «хонду», которую называют «блэк видоу» — «черной вдовой»? Если да, то где? Может, кому-нибудь известно, где такую «лошадку» сейчас прода­ют? Кто вообще торгует ими? Где можно посмотреть, с кем познакомиться? Но так, чтоб не вызвать подозре­ния. Вопросы были безобидные и ощущения какой-то особой опасности ни у кого не вызывали. И ребята по­немногу расслабились. Интересная тема ведь не насто­раживает.

И скоро совместными усилиями удалось выяснить, что сегодня хороший мотоцикл или скутер японского производства можно приобрести, если заранее догово­риться с некоторыми мужиками, на Киевском рынке. С кем конкретно? Ну есть такие. И ребята, перебивая друг друга, прочитали «сыскарям» целую лекцию о том, как и с кем надо разговаривать, что является паролем «для своих», а о чем говорить совсем не следует, чтобы не получить немедленного отказа. Видно было, что фак­тически каждый из них, в той или иной степени, уже прошел подобный путь, чтобы в конце его получить желанную модель. И раскрывали они свои секреты не из каких-то высших, к примеру, гуманных соображе­ний, а скорее всего потому, что увидели в живой заинтересованности Николая присущую и им самим, ну, ска­жем так, жажду риска, коей наделены все фанатичные мотогонщики. К которым они и себя, несомненно, от­носили.

А потом один из ребят, живущий на Потылихе, нео­жиданно вспомнил, что видел однажды, как на «быч­ке» увозили из его двора сразу две «вдовы». Но как они там очутились, он вспомнить не мог. И когда дело было — тоже. Как ему ни подсказывали. А почему вспомнил? Возился возле «ракушки» со своей «ямахой» и выглянул, услышав характерный рокот мощных движ­ков. Выглянул вот — и точно, две одинаковые «вдовуш­ки», и парни в крутых шлемах их по борту-пандусу в кузов заталкивают. А после и сами туда же залезли и борт подняли. И «бычок» тут же укатил.

Цвет, а главное, марка грузовичка точно совпадали с тем описанием, которое дал Николаю еще Толян, по­могавший другу Валере тоже закатывать в кузов его мотоцикл. И там тоже стояли два других. Вот, значит, как была проведена операция! Не хило придумано. От­стрелялись, разбежались в разные стороны, чтобы сбить возможную погоню, а потом оказались в одном кузо­ве. У одного, стало быть, хозяина. И Валерий Коркин, помнится, говорил Гвоздеву, что мотоциклы предназ­начены к продаже, но что-то затягивается с оформле­нием.

Вопрос теперь в том, где и как отыскать тот грузо­вичок и те мотоциклы и узнать, кто конкретно может оказаться их хозяином. По общему убеждению, искать надо было все там же, на Киевском рынке.

— Ты мне, Коля, вон того паренька организуй по­том, ладно? — негромко сказал Курбатов Саватееву про мотоциклиста с Потылихи, сидевшего на красной спортивной «ямахе». И откуда у ребят деньги берутся? Стоит-то ведь не меньше приличных «Жигулей». — При всех делать не надо, а попозже мы с ним вдвоем все- таки пробежим там, в его дворе, хочу сам поглядеть, что к чему. И ему, может, чего вспомнится. На месте-то видней. А внимания привлекать к нему не надо.

В общем, это было и правильно. Ни сам Николай, ни его коллеги из Генпрокуратуры светить этих ребят не собирались. Даже если бы те и сами предложили свои услуги. Это действительно могло быть очень опасным предприятием для них.

Также не следовало, впрочем, привлекать к розыс­ку и кадры местного отдела милиции, где наверняка найдется хотя бы один, как их теперь называют, «обо­ротень в погонах», который не преминет «стукнуть» бандитам, что ими активно интересуется Петровка, 38, по совершенно конкретному делу. Значит, потребуется агентура. И еще это означает, что теперь нужна помощь самого Вячеслава Ивановича, у которого в «загашни­ке» всегда найдется необходимая «певчая птичка», как когда-то звали одного из самых лучших грязновских агентов. Но того уже нету в живых, спился мужичок, а праведное (или не очень) дело его, как утверждает ис­тория, слава богу, живет по-прежнему и даже отчасти процветает. Сыск вечен, заметил кто-то из великих...

Выслушав «молодежь», генерал Грязнов почесал кончик своего носа, поерошил пятерней остатки пегих уже кудрей на темени и кивнул:

— Есть у меня один такой... Сделаем. Погуляйте пока, покурите, а я тут посижу подумаю. Потом позову вас.

И пока «молодежь» курила, выйдя во двор большо­го здания на Житной улице, Вячеслав Иванович, поко­павшись в своих старых записях, отыскал нужный себе, но ничего не значащий для любопытного посторонне­го взгляда номер и стал сосредоточенно набирать его. И когда абонент отозвался, сказал, словно старому при­ятелю, с которым и расстался-то какой-нибудь час на­зад: