– Наверное, галлюцинации… – невнятно пробормотала она и на всякий случай привалилась к облупившейся колонне, подпиравшей портик у входа.

Но видение не исчезло.

Саша и Ваня подходили все ближе и ближе, и это были точно они. Лара наконец сумела разглядеть как следует Ванино лицо – встревоженное, тоскливое и вместе с тем какое-то обреченно-смиренное.

Лицо одинокого ребенка, уже успевшего познать всю горечь сиротства. Нелюбимого. Пусть там, в приюте, его не обижали, не травили, кормили-поили-развлекали – но все же не хватало того, что могла дать только родная душа… С крикливой Машей, в бедности и скудости, мальчик выглядел куда более счастливым, его жизнь была наполнена смыслом, надеждой… и любовью.

Все это в одно мгновение поняла Лара, вглядываясь в лицо ребенка. Она с невесть откуда взявшейся прозорливостью уловила всю эту информацию, все невысказанное, глубинное – из взгляда мальчика. Ему плохо.

Она и до того была привязана к Ване, когда летом сиживала у Маши в гостях (какой славный ребенок!), но сейчас с Ларой творилось нечто странное… Она почему-то не могла допустить, чтобы Ваня рос один. Он теперь – ее мальчик. Именно он, а не какой-то абстрактный ребенок… Ведь только она могла его утешить. Они нужны друг другу. Словно некие силы связали их двоих – Лару и Ваню – невидимой пуповиной. При кровном родстве связь матери и ребенка заложена изначально, а тут эта связь возникла спонтанно, но она связала женщину и ребенка не менее прочно.

Потому что Ваня, заметив Лару, изумленно вскинулся, задрожал… Вырвал руку у Саши и побежал навстречу Ларе:

– Лара-а-а! – звонко, отчаянно закричал он.

Лара бросилась к нему, присела, и они обнялись.

Некоторое время они молчали, и Лара слушала, как Ваня пыхтит ей на ухо.

– Ты как? – сдавленным голосом, стараясь не расплакаться, спросила наконец Лара. – Все хорошо?

– Хорошо, – послушно ответил мальчик, хотя, конечно, все было далеко не хорошо.

– Тебя не обижали?

– Нет. Только Сидоров дерется. И Зинаида Ивановна кефир заставляет всегда пить… Он такой противный! Такой невкусный! – с отчаянием и тоской произнес Ваня и даже ногой топнул от избытка чувств.

– Все, все… Это нестрашно… – Лара принялась целовать Ваню в щеки, в голову, в нос.

– Да как не страшно, когда я ненавижу кефир! – закричал со слезами в голосе Ваня.

Лара засмеялась, снова прижав его к себе. Потом подняла голову и встретилась взглядом с Сашей. И только тогда опомнилась.

– Я ничего не понимаю… – растерянно сказала она. – Откуда ты тут? А про Ваню как узнал? Я ни-че-го не понимаю!

– Лара… Лара, прости меня! – протянул ей навстречу руки Саша.

– Да я уж сто лет как на тебя не в обиде… – отмахнулась Лара несколько раздраженно. – И ты меня прости. Все, давай закончим с этим. Ты лучше объясни, как ты тут оказался? И еще с Ваней?

Саша помолчал, глядя на Лару мрачно и недовольно. Потом губы его шевельнулись.

– Я говорил с одной женщиной… В Удомском. Она все о тебе рассказала. Обо всем. За ней дети ее потом приехали, забрали к себе. Я сначала в Кирюшино поехал, – пояснил Саша, – но там одно пепелище, узнал, что всех погорельцев в Удомское отвезли, разместили в школе. Я – туда…

– А, значит, ты с Екатериной Петровной встретился! – сообразила Лара. – Но… – она не договорила, посмотрела на Ваню.

– И про Ивана она рассказала. Я поехал в детский дом, объяснил все… Отпустили со мной на время – тебя повидать! – пожал плечами Саша и взъерошил у мальчика волосы на затылке.

– Да?.. Так легко отпустили?

– Я им сказал, что мы оформляем над ним опекунство. Они там о тебе помнят.

– Мы?! – Лара поднялась во весь рост, продолжая прижимать к себе Ваню. И только сейчас заметила, что у Саши седая прядь волос упала на лоб. Откуда у него седые волосы?.. А ребенок? Ах да, наверное, Сашу уже можно поздравить с первенцем…

– Ну да. Так проще.

– А…

– Послушай меня, Лара. Ты еще до сих пор замужем. Муж, то есть я, обеспечивает тебя и ребенка, – принялся терпеливо разъяснять Саша. – У нас есть квартира, мы не психи. Все путем. Осталось только справки собрать.

– Да?

– Да, – Саша снял с себя куртку, накинул ее на плечи Ларе. – Иван, ты побегай пока тут, я с Ларой поговорю…

– Долго? – пытливо спросил мальчик.

– Нет, недолго. Ты только никуда не уходи, вон возле клумбы бегай…

Ваня послушно кивнул и заскакал к клумбе, на которой росли осенние цветы – бессмертники, кажется, они назывались.

– Ребенок умер, – безо всякого перехода, все тем же спокойным, рассудительным голосом произнес Саша. – С Олей мы расстались. Я хочу помочь тебе.

– Умер? – прошептала потрясенно Лара. – Боже мой… как жалко-то! Отчего?

– Потом расскажу. Это долгая история. Дело не в этом, – нетерпеливо поморщился Саша. – Ты ведь хочешь усыновить Ваню?

– Да, но ты…

– Обо мне не думай. Я все это устраиваю, вы с Ваней спокойно живете там, где мы жили всегда. Вся квартира в вашем распоряжении. Я пока у мамы перекантуюсь, а там чего-нибудь придумаю.

«Ах, вот оно как… Но на что я надеялась? Нет, ни на что… Он просто хочет помочь! И это нормально, и это вполне в его духе, он хороший человек, он всегда был хорошим человеком, и это его поступок меня совершенно не удивляет…»

– Лара. Да, забыл… Это важно. Возможно, мне придется у вас часто бывать. Мне сказали, что первое время станут приходить проверяющие, и…

– Зачем тогда тебе жить у мамы? – перебила Лара. – Будем жить все вместе, комнат-то три… Твоя, моя, Вани. Мы с тобой друзья!

– Друзья. Да. Это замечательно. Я… я с удовольствием и… и с радостью буду вам помогать, – спокойно кивнул Саша. – Ты знаешь, я всегда с детьми общий язык находил.

– Да, да… мальчику всегда нужен пример… Саша! Но неужели там – все?! Совсем-совсем – все?!

– Да, там – все, – раздраженно произнес Саша.

«Что он так злится? – тоже с нарастающим раздражением подумала Лара. – Нет, он, конечно, хороший человек, и спасибо ему за Ваню, за все… Но мы с ним все-таки чужие!»

Они стояли молча на холодном осеннем ветру и смотрели на Ваню, который, заложив руки за спину, потешно маршировал вокруг клумбы.

– Лара… Лара, давай забудем о прошлом. Давай начнем все сначала. Мы ведь квиты… Будем не друзьями, а… как раньше.

«Сначала? Да как он может об этом говорить! Мне жаль его, и Оленьку жаль… Я его простила, но как могу забыть? Так больно, ведь до сих пор больно!» – с отчаянием подумала Лара. Оказывается, она до сих пор ревновала Сашу.

– Я принимаю твою помощь. Ты хороший человек, знаешь? – отозвалась Лара. – Мне очень жаль, что у вас с Оленькой так получилось! Но… Я не могу – как раньше. В одну реку нельзя войти дважды.