Хельга торопливо сунула в руки женщине палочку, завернутую в кожу. Равнодушно, как по обязанности, Гудфрида стала разматывать ремешок и девять слоев кожи, а Хельга зачем-то считала про себя, хотя этого не требовалось. Нет, так нельзя! Если не думать, не верить, не искать сил, пробужденных и призванных ворожбой, то никакие руны не помогут. Где же вы, силы? «Давать должен тот, кто сам имеет!» – шепнул ей в самое ухо голос Ворона, живой, теплый, близкий, точно он стоял за плечом. Глядя в дым очага широко раскрытыми застывшими глазами, Хельга видела трепет туманного моря и бессловесным порывом души звала к себе все это – голос ветра и движение сока под древесной корой, мягкость мелкой волны и шершавость гранита. Сотни нитей сплелись и окутали ее живой тканью; Хельга протянула руки, точно просила о чем-то…

В дыму очага возник образ бабушки Мальгерд – немного сгорбленной, но по-своему изящной, величавой, красивой в своей синей накидке и с серым покрывалом на голове… Только это не фру Мальгерд, а какая-то другая женщина… Незнакомая, но лицо ее так мудро и приветливо, словно знаешь ее всю жизнь… Отчаянным усилием Хельга старалась удержать видение, зная, что впервые в жизни может не просто видеть, а и сделать что-то полезное. Призрачная женщина стояла возле изголовья Гудфриды и держала ладони наготове, точно хотела что-то в них принять.

Гудфрида размотала палочку и сунула ее под подушку, а потом уронила голову. Женщина в дыму очага свела ладони вместе, и между ними затлел огонек. Сначала слабый, он разгорался с каждым мгновением ярче, и вот уже добрая диса держит в ладонях яркое пламя, которое освещает всю ее фигуру… Гудфрида подняла голову, удивленно огляделась.

– Откуда так хорошо пахнет? – спросила она.

От звука ее голоса дым заколебался сильнее. Женская фигура растаяла. Хельга стояла не шевелясь и все еще видела дису с огнем на ладонях. Она была совершенно обессилена, но счастлива, уверенная, что главное сделано.

– Каша готова! – Из кухни просунулась голова Блюнда. – Будешь есть?

А Хельга тихо смеялась от радости, прижала ко рту кулак. Она поняла, что означало ее видение.

– Я видела дису! – сказала она Гудфриде. – Диса стояла возле изголовья и держала огонь на ладони. Это огонь твоей жизни, и он был очень силен и ярок! Это значит, что ты выздоровеешь и Кальв вернется живым. Я знаю! Знаю!

Гудфрида и Блюнд удивленно смотрели на дочь хёвдинга, не зная, верить ли ее словам. Они стояли тут же, но не видели никакой дисы. Старуха возле очага неприязненно трясла головой.

– Диса, диса! – бормотала она. – Добрые дисы только для знатных людей. Живу шестьдесят лет, а не видела ни одной доброй дисы. К нам заходят только злые!

Но разубедить Хельгу старухина болтовня не смогла бы. Душа ее ликовала, и даже серое небо казалось просветлевшим. «Ты видишь! Ты видишь!» – взывала она к Ворону, позабыв намерение больше не звать его. Но сейчас она не могла иначе, все ее существо стремилось к нему, как река стремится к морю. «Милый мой, любимый, дорогой!» – пело само ее сердце, и простым и естественным делом казалось обращать к духу побережья слова человеческой любви. На сердце у Хельги было горячо, и она знала, что этот жар греет Ворона, это странное существо, которое больше человека, но меньше божества. Боги сотворили его, соединив в его духе бесчисленное множество духов природы, а люди пробудили в нем разум и чувство, взывая к его защите своим разумом и чувством. А она, Хельга по прозвищу Ручеек, дала ему любовь, порожденную ее собственной готовностью любить. «На дар жди ответа», – говорил Отец Богов. Дух побережья отозвался, в ответ на ее любовь дав ей неведомые ранее силы.

Короткий зимний день кончился быстро, и когда Хельга, Атла и Равнир шли по тропинке обратно, сумерки уже сгущались.

– Как под котлом, – определил Равнир, окинув тоскливым взглядом чугунный небосвод.

Девушки вздохнули в ответ. Зимняя тьма угнетала, недостаток света мучил, как удушье.

– А как же вандры живут? – бормотала Атла. – У них, говорят, зимой солнце и вовсе не встает…

– Ты бы еще про Эльденланд вспомнила!

Тени от кустов и валунов шевелились под ветром, точно живые, под обрывом берега было совсем темно. Хорошо знакомый берег казался чужим и неприветливым, как владение инеистых великанов, и все трое невольно прибавляли шагу, торопясь добраться до людных мест. В ясный день кого только здесь не встретишь – кто к морю, кто от моря с корзиной рыбы, кто на пастбище, кто с лошадью в лес, один в нарядной одежде едет в гости, другой любезничает у каменной изгороди с соседской скотницей… А сейчас – только ветер и валуны, точно от создания мира тут не бывало людей. Как в том пророчестве: «Земли тогда не было, не было неба. Трава не росла, всюду бездна зияла…»

– Вон еще кто-то бродит! – сказал вдруг Равнир. – Не пойму… Еще кому не сидится-то дома в такую троллиную погоду?

– Где? Кого ты увидел? – насторожилась Атла.

Хельга вздрогнула и поспешно огляделась. Она сомневалась, что Ворон покажется при Равнире и Атле, но не могла не ждать – а вдруг… Однако то, что она увидела, не имело с Вороном ничего общего.

– Вон, возле камня! – Равнир показал рукой на что-то большое, шевелящееся возле самой полосы прибоя. – Эй!

Но ответа на окрик не последовало. Темная сгорбленная фигура медленно брела впереди, не оглядываясь, слегка покачивалась на ходу, корочка льда обламывалась под тяжелой поступью.

– Не кричи! – попросила Атла и неуверенно добавила: – Это не медведь?

– Откуда? – удивился Равнир. – А тролль его знает…

Хельга поежилась и схватила Равнира за локоть. Темная молчаливая фигура дышала чем-то необычным, неприятным… Нет, очертания были вполне человеческие, в них даже угадывалось что-то знакомое. А голос в глубине души твердил, что лучше бы им этого неприкаянного гуляку не встречать….

Равнир тоже хмурился, вглядывался, стараясь узнать полузнакомую фигуру. Но кричать он больше не пробовал.

– Да великаны с ним! – решил Равнир наконец. – Нам все равно не по пути.

Темная фигура медленно удалялась вдоль берега, а тропинка на Тингваль уходила от моря. Ветер пробирал дрожью даже через меховую накидку, под небом было неуютно. Скорее хотелось в теплый дом, в тесный кружок у очага.

– Орре наверняка опять рассказывает про Греттира! – сказал Равнир, когда до ворот усадьбы оставалось шагов пятьдесят. – Он же вчера добрался как раз до того, как Греттир пришел в усадьбу Торхалля… У которого всю скотину погубил оживший мертвец…

Хельга вдруг остановилась. Темная сгорбленная фигура, неуклюже бредущая по самой полосе прибоя, опять встала у нее перед глазами. Ее осенила такая догадка, от которой волосы шевельнулись и по спине пробежала холодная дрожь, точно озябший тролль погладил мохнатой лапой.

– Этот… кого мы видели… – пробормотала она, подняв к лицу Равнира бессмысленный от ужаса взгляд. – Если бы я не знала, что он умер… я бы сказала, что это Ауднир…