И Торговец первым двинулся к открытой двери. За ним пошла Александра, а Хотрис, видя сомнение своего коллеги, запанибратски хлопнул того по ладони. Выше, например до плеча, он бы только с разбега в прыжке достал.

— Да ты не робей! Сейчас посмотрим, не потерялось ли чего из твоего багажа, и наставник нас быстренько в ваш Ба забросит! А что у вас там самого…

— Хотрис! — перебил его строгий голос учителя. — Ты остаешься снаружи и присматриваешь за крокоспрутами. Вдруг они опять из лесу подтянутся за добавкой.

Юноше ничего не оставалось, как спрятать недовольство за фразой:

— Тогда я тебя здесь подожду.

Когда Шу'эс Лав приблизился к лестнице, Дмитрий уже снял сигнально-охранное устройство с молниями, пустил впереди себя сразу три осветительных шара, приготовил пистолет на всякий случай и стал спускаться со словами:

— Идете на пять ступенек сзади и по малейшему окрику возвращаетесь наверх.

Но когда сам достиг пола подвального помещения, замер в некоторой растерянности. Лестница оканчивалась, ниже уровни отсутствовали, зато от всего остального глаза разбегались. Так что пришлось поторопить супругу и великана из мира Ба:

— Веселей спускайтесь, опасности вроде нет. А вот наследства… хоть отбавляй.

Распрямившись во весь рост, баюнг все равно не доставал до потолка поднятыми руками. То есть подвальный этаж оказался самым высоким. Хотя по площади несколько уступал вышестоящим уровням. Но тут, скорее всего, виной были более толстые, массивные стены основания. А вот расположенных здесь предметов и в самом деле оказалось бесчисленное множество. Причем полностью целых, прекрасно сохранившихся и не испорченных временем. Видно, древесину при их изготовлении не использовали и близко. А все металлические вещи были сделаны из материала, идентичного наружной двери: прочного и нержавеющего.

Хотя сразу бросался в глаза хрустальный саркофаг. Конечно, приходило некое банальное сравнение с гробом, но слишком оно было вульгарно, неприменимо к имеющейся красоте. Ограниченное стенками хрустальное ложе достигало в длину около четырех метров, было выстелено внутри чем-то мягким, а на подушке до сих пор сохранилась вмятина от головы. Верхняя крышка была откинута в сторону на петлях. В изголовье стояла подставка со шлемом великолепной работы. Возле стены целая стойка с самым разнообразным оружием, причем на некоторые приспособления для убийства все трое смотрели с полным непониманием.

— Это твое? — ткнул Светозаров пальцем на стойку.

— Нет.

— Но из твоего мира?

— Да. Вот это гаичи, метает маленькие стрелки сжатым воздухом. Это банитус, иначе говоря — паутина, рассекающая на расстоянии. А вот это…

— Но ты умеешь ими пользоваться?

— Конечно нет! Воины учатся овладению тем же банитусом лет десять, пока им разрешают его иметь в своем арсенале. А гаичи — это произведение искусства, творимое лишь великими мастерами в течение пары лет. Позволить себе его иметь может только великий, прославленный воин.

— А разве в вашем Ба нет ничего из высокоразвитых в техническом плане миров?

— Ничего нет! Уже пять тысяч лет в нашем мире существует паритет на введение любого технического новшества. Хотя наши Торговцы имеют право торговать или обмениваться товарами в иных мирах по собственному усмотрению.

— Похвально, похвально, — бормотал Дмитрий, продолжая осматривать подвал.

Сам саркофаг располагался на причудливом постаменте все из того же металла. Вдоль стен тянулись массивные тумбы из прозрачного хрусталя, и каждая третья из них утончающимся шпилем вонзалась в потолок. Между этими тумбами на каменных выступах фундамента, как на полках, стояли разновеликие стеклянные сосуды с разноцветными жидкостями. Часть была полна, часть опустошена почти до дна. Из некоторых сосудов выходили трубочки и, словно артерии, втягивались в хрустальные тумбы, растворяясь там без остатка. Кое-где стояли подсвечники, виднелись лабораторные тигли и горелки. Ни одной вытяжки на стенах или потолке. Вроде как лаборатория, но в то же время весь подтекст наблюдений не умещался в голове.

Прикинув массивную фигуру баюнга, Александра сравнила ее с саркофагом:

— Выходит, вот здесь ты и лежал? — Пожатие плеч она истолковала как согласие. — И как же ты мог здесь находиться? Неужели существуют в мире сказки про спящих принцев? Хотя… И почему твоя борода такая длинная, а волосы на голове вполне нормальную прическу напоминают?

Дожидаясь ответа, она приподняла подушку, заглянула под мягкую подстилку и прощупала обе вещи.

— Не знаю. Может, потому, что уялса на бороду не действует.

Заметив недоумение в обращенных на него взглядах, великан охотно пояснил:

— Уялса — это такая специальная мазь. Если не хочешь иметь бороду, мажешь лицо, и ничего на нем не растет года два, а то и три. А вот волосы на голове как-то отличаются. Их достаточно намазать той же уялсой после сотворения новой прически, и она может по желанию носителя остаться неизменной на всю жизнь.

— Фи, как скучно! — фыркнула Александра. — Но почему тебе эта прическа понравилась?

Шу'эс Лав потрогал свои космы, свисающие почти до плеч, и напомнил:

— Это ведь не мое тело. Я последний год, сразу после одиннадцатилетия, стал носить короткую стрижку, готовился к посвящению в ученики Торговца.

— Это у вас обязательно или добровольно? — интересовалась графиня, теперь уже тщательно ощупывая постамент под саркофагом.

— Мне лично нравится короткая стрижка, а каждый волен носить любую прическу.

После чего великан более пристально присмотрелся к голове старшего коллеги.

— Скорее всего, тебя именно сюда и перебросили пару часов назад, — задумчиво рассуждал Торговец. — Может, и усыпили перед тем ненадолго. Но вот почему ты оказался в другом теле? И эта вот лаборатория… Мне кажется, все тут неспроста. Такое впечатление, что все потоки энергии именно на саркофаг и завязаны. Так, словно питание к нему подходило. Или обогрев?.. Так, а здесь что у нас?..

Александра уже принялась ощупывать и осматривать весь подвал по часовой стрелке, как лучший агент помня, сколько важности может иметь любая отысканная мелочь, тогда как ее удачливый супруг небрежно сделал самую важную находку. Причем на самом видном и открытом месте. Просто приподнял шлем, стоящий на отдельной подставке, а под ним оказалась слегка сморщенная от времени емкость. Кажется, желудок какого-то животного, с прозрачными стенками, но полный какой-то розовой кашицы.

Рассмотрев емкость, Шу'эс Лав радостно воскликнул:

— Уялса! Это она, точно! Как мне надоела эта пакля, называемая бородой. Тьфу ты, гадость! Ненавижу бороду! — Он довольно ловко срезал край емкости, щедро выдавил кашицы на ладонь и принялся втирать ее в усы и основание бороды. — Сейчас, сейчас!..