Такой бардак в афганской армии был нормой. Если бы на них не было военной формы, можно было подумать, что это партизаны. Маршрут был очень тяжелым из-за дорожных условий. Дорога во многих местах была размыта, а в некоторых полностью затоплена. На протяжении всего маршрута работа была в основном у разведчиков и саперов. Саперы занимались дорогой, а разведчики их прикрывали.

В одном месте в горах разведчики обнаружили небольшой склад с продовольствием, без охраны. Хотели его уничтожить, а затем передумали и отдали афганским солдатам. К вечеру на перевале разведчики обнаружили группу душманов из семи человек, но до них было далеко, и комдив решил шугануть по ним огнем из вертолетов. Через какое-то время стало темно, и обследование результатов удара вертолетов перенесли на утро. Утром разведчики обследовали место расположения душманов. Кровищи кругом полно, но к утру своих душманы унесли. Духам все же крепко на орехи досталось. К обеду достигли указанного города, хотя городом эти развалины трудно было назвать. Они больше напоминали Сталинград в годы войны. Бомбы сыпались на этот город не один день по указанию представителей аминовского режима. В километре от этих развалин мы стали лагерем. Естественно, окружили себя охраной. Плато, на котором располагался наш и афганский лагерь, располагалось на высоте около двух тысяч метров выше уровня моря. К нам каждое утро прилетали вертолеты, которые мы использовали для воздушной разведки. Далее на юг от Бисхуда вся долина была затоплена водой, которая сошла с гор. Ждем неделю, представителей народной власти нет. Ждем вторую. Чтобы как-то разнообразить время пребывания, решили провести соревнование между десантниками и афганцами. Разведчики тоже выставили команду. Рядом с лагерем находилась высотка, вершина ее была свыше двух с половиной тысяч метров над уровнем моря. На вершине оборудован наблюдательный пост. Местность с него просматривалась на несколько километров в округе. С афганским командиром переговорили, он не стал возражать. Вот и отправили две команды на самую вершину этой горушки. Афганцы сразу в карьер и ушли вперед. Мы свою команду стали шумно подбадривать, глядя на нас, и афганцы начали призывать своих земляков к победе. Да, подумали мы, не быть нам первыми. К нашему большому удивлению, на середине горушки мои разведчики афганцев обставили и к финишу пришли первыми. А мыто думали, горные люди привычны к физическим нагрузкам, а они оказались слабаками.

Прошла еще одна неделя. От властей ни слуху. В воскресенье приехал полковник Красный, привез правительственные награды. Вся группировка выстроилась на ровной площадке, а на левом фланге построились афганские солдаты. Список награжденных был большой. В нем значилась и моя фамилия. Красный мне вручил орден Красной Звезды. Не обошла награда и моих дивизионных разведчиков. После награждения стали соображать, а как же в такой обстановке наши награды обмыть. И снова выручили разведчики, Куранов и Сафаров. Припрятали они родимую, вот она и пригодилась. С началом четвертой недели Рябченко при докладе командарму напомнил, что у него в Кабуле осталась дивизия. Через пару дней Рябченко улетел к личному составу в Кабул, старшим группировки за себя он оставил командира полка подполковника Шпака. К концу месяца стали готовиться к возвращению на свою базу в Кабул. Накануне выхода Шпак, как старший группировки, собрал командиров подразделений, каждому определил задачу и порядок ее выполнения. Меня он просил обеспечить тыловое прикрытие группировки дивизионной разведкой. Ближе к обеду к нам прибыл вертолет с провизией. На этом же вертолете с офицерами-разведчиками мы пролетели над маршрутом. Вода заметно спала. На перевале снег сошел, дорога тоже была сухая. Через некоторое время мы вернулись в лагерь и, когда я выходил из вертолета, ко мне подошел Симуков, начальник разведки полка: «Михаил Федорович, вас просит Георгий Иванович». Около вертолета Литошу, командиру разведроты полка, и Марченко, командиру дивизионной группы, отдал указания по подготовке разведчиков к ведению разведки на маршруте движения. В палатке были в сборе все офицеры оперативной группы. Шпак мне говорит: «Миша, ну сколько тебя можно ждать? Садись, буду до вас доводить боевую задачу на завтра». На столе был ужин и целая канистра молдавского вина, которую кто-то из его сослуживцев попутным рейсом передал из Молдавии. Совещание за дружеской беседой затянулось надолго. По паре стаканов хорошего вина нам все же досталось. Утром еще раз проинспектировал разведчиков на готовность к выходу. Около двенадцати колонна с мерами охранения тронулась в путь. Где-то через час движения голова колонны стала втягиваться в ущелье. Вроде бы пока все спокойно. Над нашими головами прошла пара вертолетов по направлению к Кабулу. Через полчаса Литош мне доложил, что голова колонны подвергается обстрелу из стрелкового оружия. Предположительно стрельба ведется со стороны кишлака, который находится за речкой с правой стороны по ходу колонны. Колонна, естественно, остановилась. Я вышел из бронетранспортера и осторожно, прикрываясь техникой, направился в голову колонны. Прошел метров пятьдесят, слышу, началась стрельба в тылу. Бегом возвращаюсь обратно к бронетранспортеру. Рядом с моей машиной стоял «Урал», а из-за колеса прапорщик ведет огонь из автомата по одной из высоток. Я попытался, изучая местность из-за БТРД, определить, откуда ведется огонь по колонне. Около кишлака отчетливо видел перебегающего человека, который тут же за дувалом скрылся. Кричу прапору: «Ты видел около кишлака человека?» — «Нет, я стреляю по высоте». И вдруг около его каблука я увидел фонтанчик пыли, поднятый пулей. Резко поворачиваю голову назад, вижу на высотке сзади две головы, которые смотрели в нашу сторону. Быстро перебежал на другую сторону бронетранспортера. Механику кричу: «Сдай назад и левее». А прапорщику, чтобы сменил позицию. Механик дернул машину, и, как назло, слетает гусеница. Я пулей вовнутрь БТРД, включаю станцию и начинаю вызывать Марченко. От волнения злюсь, ну, отзовись же ты наконец. «Слушаю, Первый», — раздалось в наушниках. «Ты меня наблюдаешь, передаю открытым текстом». — «Да, вижу БТРД. От меня левее на второй высотке наблюдаю двух душманов. Зайди им в тыл, но только осторожно». — «Задачу понял, выполняю», — ответил Марченко. За время моего разговора с офицером механик-водитель успел натянул гусеницу и поставил машину на выгодную позицию для стрельбы. Перелез к курсовому пулемету, посмотрел в триплекс, позицию духов наблюдаю. Они словно угадали мои мысли и исчезли за камнями. Посмотрел влево и увидел пятерых разведчиков, которые, пригнувшись, стали быстро заходить в тыл мятежникам. Среди них узнал Ивонина, Курановаи Сафарова. «Ты, смотри, одни сержанты», — подумал про бойцов. Остальные уже были за скатами высотки, их не успел разглядеть. Дай, думаю, подсоблю парням огнем из пулемета, подвел марку прицела под камни, за которыми прятались душманы, и очередью около сорока патронов, не меньше, расстрелял позицию духов. Вокруг камней поднялась пыль и каменные брызги. Через минуту-другую на обратном скате высотки началась интенсивная стрельба и тут же закончилась. Про себя думаю, молодцы пацаны, замочили духов. Об успешном выполнении задачи минут через пять доложил Марченко: «Только душманов оказалось не двое, а трое, и есть предположение, что двоим все же удалось сбежать». — «И на том молодцы, а сейчас, Валера, надо усилить наблюдение за местностью». Механик на ухо кричит: «Товарищ майор, вас вызывает старший», — и протягивает наушники. Шпак запросил обстановку в тылу колонны. Кратко доложил о бое разведчиков и о результатах. «За тыловое охранение отвечает дивизионка, мне чаще докладывай обстановку». — «Договорились. Хорошо». К этому времени стрельба в голове колонны прекратилась. После переклички с командирами подразделений по радио колонна двинулась вперед. На перевале, несмотря на то что саперы проверили наличие мин, все же произошел подрыв гаубицы.