После взрыва она была непригодна к стрельбе, в ее ствол, казенную часть положили тротиловые шашки и сбросили в обрыв.

К полуночи группировка вышла из ущелья, на отдых расположилась на небольшом плато около речки. На другом берегу находился кишлак. Ночью его не было видно, и только по лаю собак определили, что рядом находится селение. Шпак собрал нас и подвел результаты марша за день. При боестолкновении уничтожено пять душманов, но мы потеряли артиллериста, наводчика орудия, а на перевале на установленной душманами мине подорвалась гаубица. Утром в ожидании прилета вертолетов носилки с телом артиллериста вынесли из санитарной машины и поставили между боевыми машинами. Любопытные афганцы пытались рассмотреть, а сколько там носилок, и, возможно, позлорадствовать. Хамаганов шуганул афганцев и дал команду поставить носилки обратно в санитарную машину. На небольшом военном совете решили отомстить душманам за смерть нашего солдата. Батареей 120 мм-минометов нанесли огневой удар по кишлаку, из которого духи вели огонь по колонне, а затем ударила пара вертолетов. О результатах огневого удара по кишлаку я узнал через армейскую агентуру через месяц. В кишлаке погибло около двух десятков мятежников, возможно, эта общая цифра потерь, наверняка среди них были и мирные жители.

На этом наши военные приключения не закончились.

В течение светлого времени колонна двигалась спокойно. Правда, один раз из-за речки душман попытался обстрелять колонну, но мы в его сторону так стрельнули, что ему мало не показалось. К началу темноты группировка подошла к кишлаку, но подступы к нему и дорога на большом участке были затоплены. Двигались медленно и осторожно, на ощупь, ориентировались только по посадке вдоль дороги. Нам повезло, что местные жители не сняли мост, который мы установили через речку, когда шли в Бисхуд. Как только колонна прошла кишлак, сразу же с двух сторон с невысоких сопок по нам был открыт огонь из стрелкового оружия. Пули зацокали по броне. В ответ по вспышкам из боевых машин наводчики открыли плотный огонь. Особенно губительным для душманов был огонь из пулеметов трассирующими пулями. Десятки зеленоватых трассирующих нитей тянулись к вспышкам, которые были хорошо видны в темноте, и в конце концов они навсегда исчезали. В наушниках шлемофона ежеминутно раздавались характерные щелчки, от которых иногда приходилось вздрагивать, уж очень велико было душевное напряжение. Через доли секунды услышал голос Шпака: «Как у тебя обстановка в тылу?» — «Пока под контролем». — «Прошу, тереби своих, чтобы были внимательнее и своевременно вскрывали огневые точки душманов, и чаще выходи на меня с докладом». — «Хорошо». Да, тяжела ты, шапка Мономаха, в такой обстановке, подумал про Шпака. Запрашиваю Марченко: «Что нового у тебя?» — «Пока все хорошо, но пришлось сделать короткую остановку. Что за причина? Да один местный придурок почти в упор стрелял по машине. Куранов вовремя заметил и тоже в ответ очередью. Автомат забрали, а духа около дороги бросили». — «Ты его тоже как трофей хотел загрузить на машину, что ли?» — «Да нет же, это я мысль свою неправильно изложил». — «Валера, пусть командиры следят за местностью и людьми, в дороге находимся, не ровен час, и закемарить могут». — «Понятно, но у нас все в готовности находятся».

Стало рассветать, колонна подошла к окраине Котай-Ашру, чтобы привести себя в готовность для последнего броска на Кабул. Марченко подошел ко мне и говорит: «В наши БМД было одиннадцать пулевых попаданий, конечно, для брони это были комариные укусы, но следы заметны». Механик-водитель громко говорит: «И у нашей машины есть царапина от пули. Вот в санитарной машине насчитали три пробоины, но, к счастью, ни одна из пуль водителя не зацепила». Пошел дальше к голове колонны. Смотрю, внизу около обочины дороги лежит кверху гусеницами КШМ начальника штаба полка, майора Иванова. Боевой машиной быстро поставили штабную машину на гусеницы. И вот здесь мы ахнули. Из-под машины подняли тело майора Иванова. Оказалось, машина остановилась на обочине дороги в том месте, которое было подмыто, и под тяжестью машины грунт постепенно проседал, осыпался, и машина быстро стала крениться на бок и опрокинулась, а наверху на броне Александр принимал доклады от командиров подразделений. Все произошло мгновенно, Иванов не успел отреагировать и оказался под машиной, придавленный ее многотонным весом. Любопытные афганцы тут как тут. Пока разбирались, докладывали наверх о случившемся, подлетели вертолеты и увезли в морг, который был в нашем медсанбате, тело Иванова. Афганское подразделение где-то недалеко дислоцировалось, поэтому подозвали комбата, поблагодарили за совместные действия и отправили домой. Конечно, никаких действий с их стороны показано не было, более того они просто были для нас обузой. Вдобавок мы их еще подкармливали, горючим заправляли автомобили. На их машинах не было ни одной пробоины, да оно и понятно, разве может земляк в земляка стрелять. Вся тяжесть операции, все пробоины, все потери были нашими, а для афганцев это была по времени долгая и трудная прогулка за счет шурави.

К обеду мы без приключений прибыли на свою базу. Прошло немногим больше трех недель, как мы отсутствовали в лагере. За это время произошли заметные перемены. В Кабульской чаше установилась настоящая жара, на территории штаба дивизии полным ходом разворачивалось строительство двух щитовых строений. В дивизионной разведроте старшина Андрейчук заканчивал строительство бани, планом был предусмотрен и небольшой бассейн. Это очень радовало солдат, и они вовсю старались помочь старшине.

В первые месяцы нашего пребывания в Афганистане в выходные дни по вечерам нам крутили патриотические фильмы. Вместо клуба была приспособлена большая лагерная палатка, несколько заглубленная в землю. Скамейками служили обычные доски, привезенные из Союза. Киношная палатка находилась рядом с палаткой оперативного дежурного. После просмотра фильма я всегда заходил к оперативному дежурному, чтобы уточнить обстановку в целом по дивизии и по разведподразделениям в частности. Интересовались положением дел в своих подчиненных подразделениях и остальные начальники служб.

Из штаба армии поступила команда готовиться к походу, только сейчас не на юг, а на север. Зачистку района проводили недалеко от Баграма совместно с ферганцами. Находились в районе боевых действий около трех суток. Последнюю ночь заночевали у ферганцев. По указанию командующего ВДВ полк оперативно подчинялся нашему комдиву. Утром группировка заправила боевую технику и стала готовиться к возвращению в Кабул. В это время около нашей колонны появился маленький щенок рыжей масти, очень веселый, игривый, так и тянется к солдатам. На какое-то время все отвлеклись от своих обязанностей. В конце концов этого щенка привезли в Кабул и назвали его Баграм. Кто конкретно был его хозяином, сейчас припомнить трудно, но когда он подрос, его можно было встретить в палаточном городке штаба дивизии, артполка, батальона связи и разведроты. Он рос ласковым и добродушным, его все старались чем-то угостить и разговаривали с ним, как с человеком. Со временем стал настоящим русским псом и люто ненавидел афганцев. Если где-то в городке встретит афганца, запросто мог порвать. Летом в часы зноя, полы палаток днем поднимали, чтобы они немного продувались. Он подойдет к палатке, просунет голову и рассматривает нас, угостишь печеньем, рядышком сядет и сидит, а то и развалится на полу. Как правило, он надолго не задерживался, после небольшого отдыха продолжал обход военного городка. Однажды, возвращаясь из роты, смотрю, навстречу мне вальяжно идет рыжий пес, подозвал его, погладил. Он прижался к моим ногам, немного постоял со мной и пошел дальше по направлению роты. Его появление меняло наше настроение в лучшую сторону. Собаку любили все, солдаты и офицеры. Где-то через год Баграм исчез. Никто не мог вразумительно объяснить, что случилось, афганцам в руки этот огромный пес не дался бы. Прошел слух, что его какая-то группа солдат не съели, это нормальное слово, а сожрали и, по всей видимости, не подавились. Время было военное, в тот момент некогда было разбираться, кто сожрал Баграма, а вообще-то стоило. Пошла полоса сплошных боевых действий, и через некоторое время забылся всеобщий любимец Баграм.