Возвратившись из района боевых действий и приведя технику в порядок, мы немного вздохнули. В один из таких более или менее спокойных дней, проходя в столовую, около одной из палаток вижу группу офицеров, среди них мой старший помощник Павлов. «Геннадий Васильевич, пойдем на ужин». — «Нет, спасибо, у меня от этих ржавых консервов появилась изжога. Ужин сегодня пропускаю». Конечно, кормили нас плохо. В основном консервами, а если и было мясо, то австралийского кенгуру. Правда, как-то на аэродроме я встречал самолет «Ан-12» из Ферганы. Так вот он был полностью загружен колбасами и другими деликатесами, но мы этого у себя на столе не видели. Командование дивизии питалось отдельно от офицеров управления, возможно, им что-то перепадало от барского стола командующего армией. Не буду кривить душой, один раз нам на ужин приготовили курицу. Офицеры шутили, полковникам надоело три раза в день жевать курицу, вот они и поделились с нами, не пропадать же добру. Где-то ближе к лету к нашему рациону добавили сгущенку и печенье. Поначалу все с удовольствием съедалось, а потом стали банки складывать в тумбочки.

К этому времени офицеры штаба перебрались в сборно-щитовое общежитие. Накопится несколько банок, иду в роту, пару прихвачу с собой и первым попавшимся разведчикам или старшине отдаю. Солдатам тоже выдавали молоко, но они были молодые, и им всегда хотелось есть, накопить сгущенки у них не получалось. Или же, когда шел в боевое охранение, чтобы уточнить разведывательную информацию у командира батальона, всегда останавливался около поста царандоя. Боевое охранение было связано с постом, а при необходимости они могли оказать огневую поддержку афганцам. В задачу поста входила проверка транспорта и пассажиров, которые въезжали и выезжали с северо-восточной стороны Кабула. Начальник поста сносно разговаривал по-русски и охотно делился информацией, иногда за услуги получал буханку белого хлеба и пару банок сгущенки. Это все, что я мог для него сделать. Позднее я выяснил, что он работал и на Залмая, секретаря парткома Дехсабского района. С Залмаем у меня были хорошие отношения на протяжении всей моей службы. Он всегда держал меня в курсе дел, которые происходили в районе.

На этом посту было две девушки лет по двадцать, одна из них всегда была рада моему приезду. Я тоже иногда давал ей банку сгущенки или маленькую шоколадку из сухого пайка разведчика. Однажды я подметил, что она тайком от посторонних у себя в палатке курит. Стал угощать ее сигаретами. Офицерам за плату выдавали сигареты «Столичные», а солдатам бесплатно сигареты «Охотничьи». Солдаты их называли «Смерть на болоте». На пачке был нарисован охотник, который из ружья прицеливается в летящую утку. Сигареты девушке передавал незаметно от афганцев, так у нас и наладилось взаимопонимание.

Наше правительство оказывало всестороннюю помощь учебным заведениям Афганистана. В кабульских вузах много работало наших преподавателей, среди них добрую половину составляли женщины. В зоне ответственности нашей дивизии находился Кабульский политехнический институт. Охрану института обеспечивал взвод десантников 357-го полка. В течение суток службу взвода проверяли офицеры штаба полка, а иногда дивизии. Преподаватели отмечали практически все советские праздники. Их общежитие находилось на территории института, в день праздника оттуда доносилась родная музыка и задорный женский смех. Часто их гостями были и наши проверяющие. Эти редкие совместные вечеринки напоминали дом, уют и веселье. Наши женщины совсем не похожи на других женщин мира. Опасность боевых действий, казалось, не пугала их. По городу и магазинам они ходили группами и поодиночке. Предупреждения об опасности всячески игнорировали. Из подъезда своего общежития могли выйти поздно вечером, чтобы посидеть на скамейке. Как-то я контролировал службу в институте. Было всего два поста, надежно перекрывающих все подступы к учебному заведению. Проверил оба поста, поговорил с ребятами. Обязанности знают, понимают свою ответственность, но горят желанием участвовать в боевых операциях. Хотят испробовать себя в бою. Их понять можно. Одни воюют, а они охраняют, да и только. Как мог, утешил: «Парни, вы несете службу по охране наших граждан в сложной обстановке. Задачи разные, но цель одна для всех десантников — обеспечить порядок и стабильность в зоне ответственности дивизии». Пожелал десантникам успеха и уже было собрался уезжать, как увидел трех наших солдат, бегущих в сторону общежития. Я на БРДМ следом. Оказывается, одна из преподавателей, пренебрегая инструкцией, в позднее время решила навестить подругу в другом подъезде. Около подъезда ее и перехватил студент-переросток, она стала отбиваться и позвала на помощь. Ее крик услышала охрана. Десантники студенту подкинули на орехи и сдали в царандой. Без всякого сомнения, ему там добавят и выгонят из института. Женщина дрожала от пережитого. Пришлось вместе с ней подняться на этаж и зайти в комнату. Их в комнате жило трое. Женщины стали ее расспрашивать, что случилось. У нее истерика, а потом разревелась. Про себя подумал, а на кой хрен вечером на улицу выходила. Через несколько минут она успокоилась, и опять в комнате послышались шутки и смех. Меня угостили домашним тортом и чаем. По возвращении домой утром о происшествии доложил комдиву и Петрякову. Рябченко мне сказал: «Хорошо, есть повод повидаться с послом, а то взял моду про нас в МИД докладывать. Вот пусть про своих и докладывает».

Через несколько дней по распоряжению комдива я был назначен руководителем операции. Боевые действия планировались севернее Кабула, недалеко от города Мирбачакот. Банда, численностью более сорока человек свирепствует в округе. После разбоя отдыхает в кишлаке Шейху. Мятежники вооружены стрелковым оружием, часть банды обучалась в учебном центре Пакистана. Вот они и вершат все дела в банде, в жесткой узде держат и жителей кишлака. Банда два раза совершила нападение на большегрузные автомобили на дороге Пули — Хумри — Кабул.

К этому времени мы приобрели опыт в борьбе с бандами. Правда, нынешняя операция предполагала разгром банды в кишлаке, а до этого приходилось воевать в горах, в предгорье и зеленой зоне. Опыт боя в кишлаке имела только разведгруппа лейтенанта Багатикова. Это потребовало от нас более тщательной подготовки к предстоящей операции. Накануне рано утром я посетил начальника милиции Мирбачакота, капитана Хушалька, с ним уже несколько месяцев поддерживал деловые контакты, он был всегда рад моему визиту. Капитан подтвердил данные армейской агентуры о наличии банды в кишлаке Шейху, но на сегодняшний день она ушла из кишлака и переместилась на несколько километров восточнее в соседний кишлак Галар. Для отдыха облюбовала два пустых дома на окраине населенного пункта. Недалеко от них проходит сухое русло речки. В случае опасности мятежники по сухому руслу могут спокойно уйти в безопасный район и там отсидеться до лучших времен. «Это еще не все, — продолжал капитан. — Часть банды, по моим данным, сегодня вечером уйдет на север в провинцию Баглан или Кундуз. В одной из этих провинций намечается какая-то шумиха, и через Пакистан руководство оппозиции затребовало часть банды отправить на север». — «Хушальк, а не начало ли это координации общих усилий банд через центр оппозиции?» — «Не исключено, рафик Михаил. Поэтому в кишлаке останется немногим более двух десятков вооруженных людей. Их желательно разгромить в момент утреннего намаза». — «Хушальк, а каким путем уйдет банда на север?» — «Она будет передвигаться в темное время суток по оврагам и сухим руслам Чарикарской долины и далее через горы в Баглан или Кундуз». Я мысленно наметил план действий для ферганских разведчиков, но капитану об этом не сказал, а может, и зря. В его порядочности у нас сомнений не было. «Вот если бы был вертолет, я смог бы вам показать эти дома». — «Хушальк, это организовать мы сможем». С капитаном договорились о месте встречи и после обеда с офицерами-разведчиками на вертолете пролетели недалеко от нужного нам кишлака. Действительно, два дома стояли на отшибе, недалеко от широкого сухого русла, берега которого были покрыты мелким кустарником. Очень удобная местность для совершения любого маневра. После воздушной разведки в кабинете комдива уточнили план операции с учетом новых данных. От имени Рябченко позвонил в Баграм и передал информацию Хушалька начальнику разведки полка Никифорову о движении банды на север по их зоне ответственности. Порекомендовал продумать план, как перехватить банду. Начало операции спланировали на раннее утро, решили провести ее силами трех разведрот. Выход подразделений наметили на три часа утра. Рябченко дал нам свое командирское благословение на боевые действия. Сгонял, правда, уже вечером к Залмаю, обговорил с ним вопрос о выделении партийцев для совместных действий и время встречи с ними.