ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Прошедшей осенью я оказалась сильно вовлечена в политику – наша группа начала кампанию «Золото для Голдуотера»[192]. Мы организовали штаб-квартиру в Колорадо-Спрингс на первом этаже магазина, который пожертвовал нам свою площадь, собрали там агитационную литературу, значки и прочие атрибуты.

Шестеро из нас согласились отдавать один день в неделю работе в штабе, здесь проходили всевозможные митинги и выступления. Роберт дал своё благословение моим начинаниям, и мне было разрешено тратить столько денег, сколько мы можем себе позволить по моему мнению.

Он сопровождал меня на политические званые обеды и другие мероприятия и спустя какое-то время не смог сохранять политическую пассивность, поэтому он присоединился ко мне. Его активность стала для меня откровением. Вместо того чтобы просто заряжать цену за книгу, он ставил на стол банку для пожертвований и требовал делать взносы, получая гораздо больше от каждого клиента. Он устраивал званый обед по 50$ с носа и распродавал все приглашения. Некоторые покупали билеты и возвращали их ему, чтобы снова пустить в продажу, и он снова продавал их, иногда по два или три раза каждый, добывая много «Золота» для кампании.

Телефон звонил постоянно, и он не мог дописать ни одну рукопись. Мы были полностью вовлечены в уже проигранную кампанию. В конечном счете мы признали это и начали строить планы уехать в Южную Америку после голосования в День выборов.

2 октября 1964: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Мы всё ещё оплакиваем Шэмрок, но её маленький золотой котёнок[193] здоров и в хорошем настроении. А сейчас я должен бежать, одеваться и мчаться на ещё один политический обед.

ЧУЧЕЛО СОВЫ

15 апреля 1967: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Джинни принесла домой чучело совы и вручила его мне. Она смеялась над своей шуткой до колик, сильнее, чем тогда, в октябре 65-го, когда в Юте нас заблокировали на 70-мильной автостраде 5000 мукомольных овец. Несколько лет я повторял семейную поговорку по поводу бесполезных подарков: «Вот чего мне всегда не хватало – чучела совы».

И вот она мне его вручила. Фразочка про сову – из времён моего детства. Вы помните Хэрбридта Гарри, Белинду Прекрасную и Рудольфа Рассендила Злыдня[194]? Ну, однажды на Рождество приблизительно сорок лет назад Белинда подарила Гарри смокинг, который сидел на нём как носки на петухе, а он подарил ей чучело совы – на что она мрачно сказала: «Вот чего мне всегда не хватало».

Так что теперь у меня есть именно то, чего мне всегда не хватало, и чучело совы (теперь её зовут «Афина Паллада») взгромоздилось прямо передо мной, как раз за пишущей машинкой.

ЧИТАТЕЛЬ

10 декабря 1968: Лертон Блассингэйм – Роберту Э. Хайнлайну

…тем не менее не все Вас любят. Этим утром мне позвонила обезумевшая мать из Миннесоты, её четырнадцатилетний сын в третий раз сбежал из дома. На его столе она нашла ваше имя и мой адрес. Он прочитал все Ваши книги, и она считает, что он сбежал, чтобы найти Вас. Перед тем как удариться в бега, он залез в кошелёк своей матери и в заначку своего отца, так что при нём около 2000$.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: Мы никогда не видели этого мальчика.

VIP

20 марта 1969: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Я чуть не упал со стула. Наши билеты прибыли с пометкой «VIP», без дураков. Я думал, что «VIP» было всего лишь оборотом речи – но ей-богу, наши билеты были с этой пометкой. Я смеялся, пока не охрип.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: В начале 1969-го пришло приглашение от бразильского правительства, посетить кинофестиваль, который должен был состояться в Рио-де-Жанейро[195]. Все расходы оплачивались правительством – мы были гостями. От нас в качестве оплаты требовалось только, чтобы Роберт выступил с речью.

Роберт написал об этом Лертону в постскриптуме к деловому письму. Его речь прозвучала в театре во французском посольстве.

На моей памяти, это была единственная бесплатная поездка, на которую Роберт согласился, в неё даже была включена «зелёная зона» в порту – ни таможни, ни иммиграционного контроля проходить было не нужно. Зато по возвращении в Нью-Йорк всё было совсем по-другому!

ОЦЕНКА

21 ноября 1968: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Я говорил Вам об оценке моих рукописей и др., которые я пожертвовал в Калифорнийский университет? Если нет, я обязан это сделать – потому что я был поражён. Оценка была сделана Робертом Метцдорфом[196] из Нью-Йорка и Коннектикута, и ФНС волновалась из-за длинной задержки получения оценки. Но университетский библиотекарь хотел именно этого оценщика и никого другого, из-за его высокого престижа и его прошлых успехов, когда его оценки становились аргументом в судебных спорах. Так что когда Метцдорф закончил работы в других местах, он заехал сюда и выполнил мой маленький заказ.

Он оценивал всего лишь фрагмент того дара, который теперь находится в библиотеке университета, а именно, около двух третей моих рукописей плюс несколько коробок зарубежных изданий и немного [книг в мягкой обложке] на английском языке. Сумма, в которую он оценил этот фрагмент, была 30 230.00$ – и я был поражён.

Правда, Джинни прикинула стоимость всей коллекции в 25 000$ с небольшим – но это была цена полного набора рукописей, плюс вся наша библиотека, плюс несколько ценных картин, а также несколько других вещей. Так как ФНС разрешает делать налоговые вычеты на подарки движимым имуществом только после того, как они физически поменяют владельца, я беспокоился, что оценка стоимости того, с чем я был в состоянии расстаться (несколько рукописей плюс немногие не очень ценные книги), могла оказаться меньше, чем стоимость экспертизы – т. е. оставить меня в чистом минусе по деньгам и с большой потерей рабочего времени, потраченного на каталогизацию и подготовку материалов для библиотеки. Я никогда не думал о моих старых рукописях и записках как о чём-то ценном. Чёрт, по мне, так это были просто бумажки, которые загромождали мои папки, но которые я не смел выбрасывать по деловым причинам. Что касается зарубежных изданий и книг в мягкой обложке, в течение многих лет я раздавал их любому, кто возьмёт.