— Подумай, — сказала она. — Поговори. Только будь со мною честен, Адам. Если ты решишь, что это тебе не подходит, ладно. Я не буду спорить. Только не обманывай себя. Я хочу быть с тобой, но это неподходящее место. Нам нужно найти другое и сделать его нашим домом.

Он кивнул. Челси окинула его внимательным взглядом, встала, наклонилась к нему, поцеловала и вышла. Адам какое-то время смотрел на дверь, потом покачал головой, повернулся к экрану компьютера и включил программу слежения. Красная точка, обозначавшая Родни Бову, оставалась неподвижной.

* * *

Он ни разу не был дома после ареста. Каждый день собирался и каждый день находил оправдание — нужно было работать, искать Сайпса, охранять дом Кента, а между делом попытаться выкроить несколько часов для сна. Сегодня у дома не было ни полиции, ни журналистов, ни любопытных соседей. Адам оставил машину на улице и вошел в боковую дверь, которая вела на кухню. Он установил в ней новую кухонную технику, заменил плитку на полу, но она все равно осталась кухней его детства; совсем переделать ее было невозможно. Адам как будто видел сидящего напротив отца, бутылку виски на столе между ними, чувствовал запах дыма от сигарет матери, которым тянуло из гостиной…

Вечер выдался теплым, градусов пятнадцать, и он приоткрыл несколько окон, впустив в дом свежий ветерок. Задержался у основания лестницы, сделал глубокий вдох, поднялся по ступенькам, постучал и вошел в комнату Мэри.

Все было на своих местах. Если не знать, где стояла стеклянная черепаха, ее исчезновения можно и не заметить. При обыске полиция действительно проявила необычную деликатность, хотя, наверное, после ареста Адама они тщательно убрали за собой, зная, что будут в суде оправдывать свои действия, вызвавшие такую реакцию. Осколки стекла выбросили. Интересно, куда? Наверное, в какую-нибудь урну. Жаль — он попробовал бы их склеить. Потребовалось бы много времени и терпения, но могло получиться…

Он по очереди зажег свечи, приоткрыл окно — Мэри любила осень, что неудивительно в семье, помешанной на футболе, — и впустил свежий воздух, от которого задрожали язычки пламени. Сел на свое обычное место на полу, спиной к стене, и заговорил.

— Прости, что не приходил. Прости, что они были здесь, и прости, что не приходил. Я жалею, что это произошло в твоей комнате. Правда.

Опустил голову и закрыл глаза.

— Давай начнем с хороших новостей, ладно? Твой младший брат выигрывает матчи. Очень хорошая команда, Мэри. Они должны выиграть чемпионат. Их кое-что отвлекает, и это может стать проблемой, но я пытаюсь помочь, и если кто и может их преодолеть, так это твой младший брат. Эта неделя решающая. Сент-Энтони. Я боюсь за него, но в то же время рад, что так вышло. Он должен обойти эту команду, если хочет выиграть чемпионат. Без этого никак. Он должен их победить. И, думаю, победит.

Немного помолчал, прикрыл глаза разбитой рукой и продолжил:

— Теперь плохие новости. У Кента небольшие неприятности. Но тебе не стоит волноваться. Обещаю, Мэри. Я за ним присматриваю. И не позволю, чтобы что-то случилось с ним, с Бет, с Лайзой и Эндрю. Не позволю. Ситуация плохая, но я все исправлю. Я могу все исправить.

Ее любимые свечи пахли корицей; теперь легкий ветерок гнал к Адаму этот густой запах, и ему казалась, что его направляет Мэри, словно пытается успокоить его. Он умолк и какое-то время вдыхал сладковатый аромат.

— Челси хочет, чтобы я переехал, — сказал он. Потом откашлялся, чтобы избавиться от кома в горле и взять себя в руки. — Она не давит на меня, это не в ее правилах. Она такая терпеливая, Мэри… Жаль, что вы почти не были знакомы. Ты бы ее полюбила. Я ее люблю. Думаю, все ее полюбили бы.

Он снова умолк, провел ладонью по губам.

— Мне кажется, она права. Наверное, пора. Если ты не согласна… надеюсь, ты найдешь способ сказать мне об этом. Но я думаю, она права. Это может быть полезным… для меня. Для нас.

Адам ждал, что на него обрушится чувство вины, что он почувствует себя предателем, но ничего не произошло. Наоборот, ему стало легче, гораздо легче, чем когда он вошел в дом.

— Поживем — увидим, — сказал он. — Но вот что я тебе обещаю: я никуда не уеду, пока не сделаю то, что нужно. Когда буду знать, что снова могу оставить Кента одного ночью, когда смогу позвонить матери Рейчел, тогда посмотрим, что будет. Но не раньше.

Адам еще посидел молча, потом задул свечи, сказал, что любит ее и просит прощения, и вышел из дома. Ему нужно было немного поспать перед тем, как ехать к Кенту, а в последнее время он гораздо лучше спал в доме Челси.

Это была идея Бет — пригласить Адама на ужин.

— Мы спим, пока он сидит внизу и сторожит, — сказала она. — И знаешь что, Кент? Я могу спать. Потому что он здесь. И я бы попробовала сказать ему об этом. А не просто впускать и выпускать его под покровом темноты.

— Не знаю, понравится ли ему эта идея.

— Есть только один способ выяснить это.

Кент позвонил брату. Тот сначала колебался, но потом сказал, что придет. Разговаривая с братом, Кент слышал тихий женский голос и только после того, как закончил разговор, подумал, что нужно было пригласить и Челси Салинас. Скорее всего, она отказалась бы, но пригласить все равно нужно было.

С другой стороны, торопиться не стоит. Поспешишь — людей насмешишь.

Адам пришел в семь, и когда прозвенел звонок, Кент понял, что не напомнил брату, чтобы тот не приносил оружие в дом, пока дети не спят. Но волновался он зря: на Адаме была только рубашка на пуговицах, а в руках он держал хозяйственную сумку. Лайза и Эндрю нерешительно подошли к нему; улыбка Адама была такой же неуверенной.

— Привет, ребята.

Дети поздоровались. Адам поставил сумку на пол и сказал:

— Кажется, я пропустил несколько дней рождения, да? Подумал, что с этим нужно что-то делать.

— Адам, ты не обязан… — начал Кент, но брат не дал ему договорить.

— Не волнуйся насчет потраченных денег. Сегодня это для меня почти бесплатно. — Он посмотрел на детей и подмигнул. Ответная улыбка Лайзы была искренней. Она всегда его любила и не помнила тот день, ссору на подъездной дорожке. — Кое-какое старье.

Он запустил руку в сумку, достал потертый футбольный мяч и протянул Эндрю.

— Давай, приятель. Посмотрим на твою хватку.

Эндрю стрелой бросился к нему. Адам без труда удерживал мяч в своей широкой ладони, но Эндрю пришлось взять его обеими руками.

— Этим мячом, — сказал Адам, — твой отец поставил школьный рекорд пасов под тачдаун. Косой пас на пятнадцать ярдов парню по имени Лео Фицджеральд. Вложил прямо ему в руки, так же аккуратно, как я дал его тебе.

Кент удивился, что брат помнит ту игру, не говоря уже о том, что тот сохранил мяч. Сам он тоже помнил тот пас, помнил рекорд — Лорелл Маккой побил его на пятой неделе нынешнего сезона, — но никогда не видел этот мяч и даже не догадывался, что Адам сохранил его.