ГУТЫРЯ Николай Семенович,

военфельдшер 84-го стрелкового полка.

Многоуважаемый Сергей Сергеевич, здравствуйте!

Искренне благодарен Вам за внимание и тот ответ, который Вы мне дали 28.8. Желаю Вам счастья и большого успеха в Вашей работе по созданию художественно-литературных трудов обороны Брестской крепости.

Уважаемый Сергей Сергеевич. Отвечу Вам на Ваш краткий вопросник.

Я, Гутыря Николай Семенович, рождения 1918 г., родился в семье крестьянина-бедняка, ныне рабочий железнодорожного транспорта. После окончания 7 классов в 1935 году, я поступил в Полтавский железнодорожный техникум, который окончил в 1939 году и получил звание дорожного мастера. По спецнабору в 1939 г. Полтавский военкомат предложил мне поступить в Военно-медицинское училище г. Харькова.

В сентябре месяце 1939 г. я начал учебу, а в июне месяце 1941 г. я окончил училище в звании военфельдшер. Училищем для прохождения дальнейшей службы был направлен в 84-й стр. полк 6-й стр. дивизии, которая была расположена в Брест-Литовской крепости. В этот полк я прибыл 18 июня 1941 г. (в этот полк с училища направлено нас было 2 чел., судьбы второго я не знаю, так как он был с другой роты, то и фамилию не помню, ибо познакомился с ним только в 84-м полку).

С этим товарищем мы вечером 21 июня пошли в г. Брест, где сфотографировались, и в 2 часа ночи возвратились в крепость, а в 4 часа началась война. Главврач полка распорядился мне дежурить в санчасти полка, а вне дежурства проверить состояние и хранение продуктов в полковом пр. складе.

На 22.VI приказом был назначен сбор всего офицерского состава крепости на полигоне в 20–25 км от крепости, куда и я должен был выехать 21-го числа.

На 22-е число ответственным по 84-му полку оставался полковой комиссар тов. Фомин. С началом войны в крепости оказалось очень мало офицерского состава, да плюс к тому, первой артподготовкой было разбито полностью здание (жилое) офицерского состава, где также много их погибло.

И таким образом полковой комиссар тов. Фомин возглавил оборону крепости как самый старший офицер. Когда началась артподготовка врага, я проснулся от сильного неожиданного шквала со своим коллегой, и спустя один час, когда кончилась артподготовка, я в 5 часов убил первого немца, который пытался прорваться в здание нашего полка. Убил из пистолета в; упор. Бойцы крепости в кальсонах, босые, а кто и смог кое-как одеться, немедленно начали принимать оборону, вскрывать склады с боеприпасами, и примерно в 9–10 часов утра навала гитлеровцев была отбита. И выбита с центра крепости за реку. Остальные попытки в течение этого дня также были отбиты, и внутренняя часть крепости и здания оставались в наших руках. Жертвы были колоссальные с обеих сторон, вода в реке Мухавец была красная от трупов врага и наших, от лошадей. Наши бойцы сражались по-рыцарски. Враг не жалел своих сил и посылал волну за волной. Но, видя безрезультатность, он изменил свое поведение и взял крепость в кольцо, усилив артиллерийский, минометный огонь и бомбардировку.

С первых минут защиты крепости ощущалась недостача офицерского состава, отсутствие помощи со стороны танковых соединений и артиллерии, так как накануне были сняты моторы и оптические приспособления. Защита велась грудью, с винтовкой и гранатой в руках.

Данную защиту возглавил полковой комиссар тов. Фомин, который собрал оказавшийся офицерский состав. Я с ним познакомился 22.VI на открытой местности внутри крепости во время оказания медицинской помощи раненым бойцам. Тов. Фомин сражался и руководил бесстрашно, как и подобает русскому человеку.

Наши силы истощались, мы задыхались в помещениях без воды, от газа, пыли, без еды, хотя вода была рядом, но набрать никак нельзя было ни днем, ни ночью. Прибегали к тому, что в подвалах рыли ямы и по очереди сосали влажный песок.

Жертвы каждый час увеличивались, наши силы истекали, но наш лозунг был один — ни шагу назад, сражаться до последней капли крови.

После секретного совещания офицерского состава 23 или 24.VI имевшиеся офицеры заняли свои места в крепости, валах и др. местах. В центре крепости нас оставалось 3 чел. Офицерского состава — полков, комиссар тов. Фомин, я и младший лейтенант-артиллерист, раненый в первые часы, фамилию которого не помню, так как я только прибыл в часть и его не успел узнать. На секретном совещании присутствовали, если мне не изменяет память, тт. Гаврилов и Касаткин. 25-го числа утром тов. Фомин поручил мне выбить гитлеровцев из здания офицерской столовой, расположенной внутри крепости. Я это приказание с группой бойцов выполнил и взял в плен 3 гитлеровцев (высоких молодых арийцев), 2 из которых по доставке в помещение, где мы были расположены на первом этаже (а на 2-м и 3-м были немцы), я лично расстрелял. Итого имею на счету в упор расстрелянных 3 гитлеровцев.

25-го числа немцы настолько сжали кольцо, что мы внутри крепости остались только в одном здании в подвалах, на первом этаже и периодами на 2-м этаже, а выше и на крышах, а также вокруг нас, везде были немцы. В этом здании до войны был расположен саперный батальон.

Наших бойцов 25-го числа в этом здании насчитывалось 150–180.

Немцы наше здание никак не могли взять из-за героической защиты. Тогда они прибегли к тому, что начали его подрывать, закладывая снаружи взрывчатые вещества.

Итак, рано утром 26 июня сорвали часть здания с восточной стороны, мы оказались с одной стороны открыты как на ладони. В этот момент во время обвала полковой комиссар тов. Фомин получил контузию обеим ногам и в голову. Голова была разбита камнем. Кровоточащую рану я, сидя рядом, также с контуженными ногами и раненой левой ногой, делал ему перевязку.

После этого ранения тов. Фомин стал очень плохо себя чувствовать, с жалобами на боли ног и головы прилег отдохнуть, а мне, раненому и контуженому, и младшему лейтенанту (о котором я вспоминал) поручил продолжать руководить защитой оставшейся части здания.

С открытой стороны подорванного здания нас было видно как на ладони. Бойцы, которые могли передвигаться, прятались в боковые комнаты и оттуда вели огонь. Во время взрыва было привалено кирпичом не меньше 50 чел. бойцов.

Немцы от нас находились очень близко (за стенами, на крышах), и в 11–12 часов дня последовал второй взрыв — подорвано наше здание с противоположной стороны. В этот момент гитлеровцы с криком, сильным автоматным огнем, навалом налетели со всех сторон подорванного здания на оставшихся в живых, раненых, контуженых и изнуренных бойцов и офицеров и забрали всех в плен.

В этот момент было взято в плен всего 100–120 человек. Итак, 26 июня 1941 г. в 11 или 12 часов дня прекратилась героическая (а я говорю героическая потому, что сражались наши воины действительно героически) защита центральной части Брест-Литовской крепости.

Сразу же отогнали нас на свою территорию (кто как смог, кого вели, кого и несли), километра на 2–3 от крепости сделали привал возле одного вала. В тех валах, по-видимому, были склады. Вышел их переводчик и спросил, кто из вас говорит по-немецки. Минуты две молчания, и с нашей стороны выходит один бывший боец. Он оказался ст. сержантом 84-го полка, по национальности немец Поволжья, представился немецкому переводчику. Тот ему сказал, чтобы комиссары и евреи вышли наперед. Этот изверг объявил это и предупредил, что если не выйдете, то я сам выведу, ибо я вас знаю.