я денег выделил, Денис купил крынку с дёгтем, помыл и смазал рану коню. А Марья Васильевна закупила крупы, курицу живой и каравай свежего хлеба. В деревнях не задерживались. Две остановки по полчаса только, коня напоить и дать отдохнуть. Ну и нам покушать. А ночью, мы же на своей территории, когда все спокойно спали, я в кровати лежал и медитировал, и всё в лечение пускал на сращивание костей. В этот раз ног, где лубки были. Ещё днём пока ехали я занимался тем же, начав с руки и ключицы, раны - это потом. А так как есть сильно хотелось после лечения, в желудке как чёрная дыра, то в дороге меня Марья Васильевна подкармливала, дивясь аппетиту, а этой ночью использовал запасы немцев. Бывшие их запас. Открывал банку консервов с ветчиной ножом, телекинезом понятно, или фаршем, он готовый к употреблению, и с галетами жадно ел. Шесть банок ушло и две пачки галет, зато и лечение шло неплохими темпами. До вечера на семьдесят процентов вылечил ключицу и на пятьдесят оба перелома на руке, потому врач, ощупывая и согласился что те целые. Уже можно осторожно использовать. А за эту ночь до самого утра лечил только ноги. По сорок процентов все кости подлечил, тут регенерация тела и сама работала, я её подстёгивал. Главное всё, кости срастил, не боюсь, что снова разойдутся. Поэтому нас хозяева утром покормили кашей с маслом, тревожно прислушиваясь к бою, артиллерия рядом заработала, это наши пушки, выдали припасов, я за всё платил, и мы покатили дальше. А я спал, навёрстывал то время, что потратил ночью. Денису велел ехать как можно дольше, чтобы убраться от удара германской военной машины подальше. Вот так и уснул. Марья Васильевна придерживала, чтобы с сиденья не скатился, пролётку покачивало, мы катили не медленно, но и не в галоп. Вдруг немцы очередной прорыв устроят? Лучше подальше укатить. Кстати, купили подушку мне и простыню, постилать на сиденье, одеяло отряхнули, выбили пыль, и на мне оно сейчас. Ещё два одеяла купил слугам, а то спали на голой земле.

Проснулся я вскоре, Марья Васильевна тормошила, та помогла сесть, и я осмотрелся, тихо выругавшись. На дороге был пост с германскими солдатами. Чуть в стороне оборудовались позиции. Мы в окружении, был глубокий прорыв, и вот. Пролётка медленно катила, усталый конь тянул её. Надо на отдых вставь, было ясно, я же спросил:

- Сколько едем?

- Вёрст десять проехали. Хотели поискать где встать отдохнуть, пообедать, а тут эти нелюди, - ответила Марья Васильевна. Денис, вообще молчуном был, пяток слов за день услышишь, уже хорошо.

- Не останавливаемся, надеюсь пропустят. Всё равно не уйти, конь устал.

- Я его Ваз назвал.

- А это ещё что?

- Змея по-польски. Вчера подобрался и укусил. Змеюка.

- Понятно. Ваз так Ваз. Это он так внимания требует.

На посту нас остановили. Меня осмотрели, все вещи переворошили, чуть курицу не упустили, Марья Васильевна куриного бульона обещала, да всё никак не сподобится. Что искали не сказали, документы мои дворянские изучили, и офицер разрешил проезжать дальше. Он вообще на русском неплохо говорил, но я перешёл на немецкий, отчего тот подобрел, и видимо это тоже сказалось. Мы выдохнули и покатили дальше. Марья Васильевна уже собрал всё и сейчас по местам укладывала, ругаясь на германских солдат. Я свои документы незаметно снова в хранилище убрал. Так и катили. На километр отъехали от позиций германцев, когда вдали на дороге какой-то населённый пункт появился. Вроде деревня очередная. Там явно германцы, поэтому я велел сворачивать Денису в сторону рощи, что по левому боку была. Отдыхать будем, дальше как стемнеет поедем. Надеюсь там будет какой водоём. Ну а как свернули и пока катили, я сказал:

- Я помню, что вы меня спасли, откопали и вынесли, и отблагодарю за это. Денис, эта пролётка и конь с этой минуты твои. Я чуть позже напишу расписку с дарственной. Марья Васильевна, вам квартира, в Варшаве. Я уже говорил, что отдарюсь. Выбрал Варшаву.

Те начали благодарить, Денис даже извернувшись поклонится смог. Вообще я не знаю, как себя ведут дворяне. Просто вёл себя как обычно, не играя. Хотя конечно вопросы были, Марья Васильевна не удивилась что я готов расписку написать, оказалось Терентия учил отец писать и читать, уже год. Тот проказливым и шкодливым ребенком был, вот тот старался усидчивости научить посредством уроков, так что умел тот и писать, и читать, да и считать тоже. А вот насчёт германского, удивилась. Отец Терентия знал отлично французский, чему с детства учил и сына, про германский та ничего не знала и удивилась. Правда, недолго. Может и ему учился, а та не знала. А это удобно, когда люди за тебя придумывают ответы и сами верят в них. Тут тропинка укутанная была, мы почти до рощи доехали, когда оттуда начали выезжать экипажи, в основном тоже пролётки и повозки, но был и автомобиль, легковой кабриолет. Такой старинный, угловатый, я во все глаза его изучал. Похоже дворяне со слугами. Человек сорок было. Дети виднелись.

- А ну осади! - крикнули нам с передней пролётки, что шла навстречу.

- Это кто там моим слугами приказывать смеет?! - возмутился я, привставая на одном локте.

Наша пролётка встала, как и встречные, тропинка узкая, никто урожай давить не хотел. Пшеница - кровь экономики страны, и похоже встречные это тоже понимали. Чужой кучер молчал, но к нам направились несколько мужчин, двое точно дворяне. Встретил я их всё также на локте, на голове повязка, на плече, остальные одеялом скрыты.

- Вы куда едите, уважаемые? - спросил я. - В деревне германцы. Мы их позиции только что проехали, полтора километра назад.

- Юноша, вы кто? - спросил один из дворян, второй отошёл и загонял повозки и машину обратно. Даже слышал, как тот одного паренька, лет двенадцати, из прислуги, отправил в деревню, разведать что там.

- Терентий Глазов. Мой отец был главным полицейским в городе Калиш. Дворяне мы.

- Терентий? - воскликнул мужчина. Это бы чуть обрюзгший и плотный дворянин лет сорока пяти, пятидесяти. - Ты меня помнишь, я у вас был дома? Как отец?

- Не помню. В дом снаряд попал. Рана на голове, я мало что помню, врач сказал, может восстановится, а может нет. А отца германцы убили. Они заложников взяли, и требовали выкуп за них, иначе будут убивать каждого десятого.