преследовал грохот цепей и клеток, но именно его молчание начинало беспокоить ее.

Джекс был не из тех, кто говорит просто для того, чтобы заполнить тишину, но Эванджелина не могла избавиться от ощущения, что между ними нечто большее, чем тишина. Несколько минут назад он спас ей жизнь. Бросился между ней и Люком, даже не задумываясь. Эванджелина знала, что была нужна Джексу живой из-за пророчества Арки Доблестей, но он действовал чисто инстинктивно. Он испугался за нее, когда ей угрожала опасность.

А сейчас даже не смотрел на нее. Когда он поднимался по лестнице, его зубы скрежетали, челюсть была напряжена, взгляд – сосредоточен, а костяшки пальцев побелели.

Было ли ему больно от укуса? На бледной шее виднелось пятно крови, хотя ее было не так уж много. Люк не нанес Джексу глубоких ран. Но Люк укусил его. Джекс, вероятно, все еще был раздражен из-за этого.

Однако это оказалось не совсем верным. Эванджелина вспомнила, как Джекс едва не отпустил ее запястье, когда Люк сообщил, что был проклят. Тогда Джекс был сбит с толку. Удивился ли он, узнав, что Люк действительно был околдован? Или… это было нечто другое? Расстроился ли Джекс из-за того, что Эванджелина наконец узнала правду о Люке? Люк сказал, что Марисоль прокляла его, но что, если она добилась этого не по собственной воле?

Эванджелина почувствовала внезапный приступ тошноты.

– Ты проклял его? – спросила Эванджелина. – Ты заключил сделку с Марисоль и наложил заклятие на Люка, чтобы…

– Остановись, – перебил Джекс. – Я уже говорил тебе, что думаю о твоей сводной сестре. Я не заключал с ней сделку и никогда не буду.

– Тогда почему ты так разнервничался, когда Люк сказал, что он был заколдован?

– Это было ужасно не вовремя, а ты теряешь весь здравый смысл, когда дело касается его, – почти прорычал Джекс, сжимая челюсти между словами. – Для большинства людей я – худшее, что может с ними случиться. Но не для тебя. Ты как будто хочешь быть уничтоженной этим парнем, а он всего лишь человек – или был им, пока ты не помогла ему измениться.

Эванджелина хотела возразить. Не имело значения, что Джекс был прав насчет Люка и что она в самом деле поверила в то, что он не заключал сделку с Марисоль, – хотя это принесло ей неожиданное облегчение. Но Джексу не стоило быть таким жестоким только потому, что Эванджелина не могла отключить свои чувства так, как это сделал он. Она знала, что у глубоких чувств есть свои недостатки, что они могут мешать логике и разуму. Но отключение эмоций было не менее коварным.

Эванджелина выплеснула свое разочарование на лестнице, ускорив шаг, чтобы обогнать Джекса, когда они поднимались на очередной этаж. Они наконец-то добрались до уровней, где кандалы больше не крепились на стенах, а Эванджелина не слышала отчаянные крики новообращенных вампиров.

И все же время от времени она чувствовала, как по горлу растекается жар. Обычно он отдавался пульсацией на шее. Но в этот момент она чувствовала его на затылке.

Эванджелина сделала несколько шагов и вышла на хорошо освещенную площадку, где наконец увидела светящийся дверной проем, который должен был вывести их на улицу. Но жжение на затылке становилось невозможно игнорировать.

И почему она больше не слышала Джекса?

– Джекс… – Эванджелина, повернувшись, замолчала.

Джекс стоял так близко. Слишком близко. На расстоянии вдоха. Она должна была услышать его прямо у себя за спиной, но он был устрашающе тих. И его внешность – она изменилась.

– Твои волосы…

Синий цвет исчез. Они снова стали цвета золота, мерцающими, блестящими и совершенно великолепными. Ей не следовало пялиться – пялиться на Джекса всегда было плохой идеей. Но отвести от него взгляд она не могла. Его кожа раскраснелась, глаза стали ярче, сияя сапфировой синевой. Он выглядел отчасти как ангел, отчасти как падшая звезда – совершенно разрушительно.

– Эванджелина… прекрати так на меня смотреть. Ты все усложняешь. – Джекс говорил сквозь стиснутые зубы, но она все равно заметила его заострившиеся резцы, которые поразительно напоминали клыки.

«Существует два разных типа укусов, – говорил Хаос. – Мы можем укусить человека, просто чтобы испить его крови. Или можем заразить наши укусы вампирским ядом, чтобы превратить человека в вампира».

Она резко втянула в себя воздух. Люк не просто укусил Джекса, чтобы испить кровь.

– Он заразил тебя ядом.

43

Джекс сделал пугающе бесшумный шаг назад, его кожаные сапоги беззвучно пронеслись по каменному полу.

– Тебе лучше уйти, – выдавил он, обнажив клыки.

Эванджелина чувствовала, как кровь мчится по венам и как колотится сердце. Если она когда-нибудь снова увидит Люка, она воспользуется мечом. Может, она и не сможет отрубить ему голову, но покалечить его она точно сможет.

– Почему ты не уходишь? – Ноздри Джекса раздулись, Эванджелина ощутила еще одну волну жара, опалившую шею, что вырвало ее из кратковременного плена, в который она угодила. Джекс не был падшим ангелом – он был на грани того, чтобы стать чем-то более ужасным.

Она поджала пальцы ног в сапогах, борясь с желанием медленно отступить или броситься бежать. Если Джекс укусит ее, то превратится в вампира. Он ненавидел вампиров, да и Эванджелина не очень их жаловала. Но если она оставит его сейчас, а он найдет другого человека до наступления рассвета, Эванджелина не знала, сможет ли он контролировать себя так же, как с ней.

Джекс замер на месте. Двигались лишь его зрачки, расширившиеся и заполонившие глаза до полной черноты. С глазами Люка ничего подобного не произошло. Но, опять же, Люк не был Мойрой, когда его заразили.

– Ты хочешь стать вампиром? – спросила Эванджелина.

– Нет, – прошипел Джекс. – Я не хочу быть вампиром, но я хочу укусить тебя.

Кожу Эванджелины опалило жаром.

Джекс стиснул зубы, с яростью глядя на нее за то, что она все еще не ушла.

– Тебе лучше уйти, – повторил он.

– Я не оставлю тебя в таком состоянии. – Эванджелина осмотрела прихожую в поисках кандалов.

– Ты не прикуешь меня к стене. – Джекс сверкнул глазами.

– У тебя есть предложение получше?

Тревожный победный клич эхом разнесся по нижнему этажу. Вероятно, еще один новообращенный оказался на свободе. Шум доносился с приличного расстояния из-под земли, но Эванджелина задалась вопросом, сможет ли новообращенный почуять, где она находится, зная, что поблизости бродит человек.

– Насколько хорошо у тебя развито обоняние? – спросила она.

Ноздри Джекса снова раздулись.

– От тебя пахнет страхом и… – Что-то неясное промелькнуло на его лице. Но что бы он ни собирался сказать дальше, его