«Посылаю – для передачи Чайковскому – 3 000 р. Передайте ему, что деньги эти он может не возвращать. 2 июня 1881 г. Александр».

Он настоял, чтобы оперу «Евгений Онегин» поставили в Петербургском Императорском театре, хоть театральная администрация не желала этого. Все говорили: «Опера несценичная, публике не понравится». Однако приказ императора, есть приказ, пришлось подчиниться. Чайковский писал Надежде фон Мекк: «…Нельзя не быть бесконечно благодарным царю, который придает значение не только военной и чиновничьей деятельности, но и артистической».

Петр Ильич посвятил императрице 12 романсов, среди которых такие шедевры, как «Ночь светла», «Я тебе ничего не скажу», «Ночи безумные», «О, если б знали вы!» В благодарность она подарила ему свой портрет в роскошной рамке и с личной подписью.

Сергей Павлович Дягилев, человек не покладистый и не любезный, говорил о венценосных супругах: «Это при них начался расцвет и русской литературы, и живописи, и музыки, и балета. Все, что потом прославило Россию, началось при них». С согласия Александра одна из улиц в Петербурге была названа именем Михаила Ивановича Глинки. При одобрении государя прошло освящение в Варшаве памятника Фредерику Шопену. Петру Ильичу Чайковскому Александр назначил пожизненную пенсию в три тысячи рублей серебром.

Огромную поддержку оказывал Александр становлению русской оперы. Приказал расширить состав оркестра, хора, увеличить жалованье певцам. «Его высокое покровительство, – писал А. А. Берс, – помогло поднять русскую оперу на должную высоту и привело к закрытию в 80-х годах дорогостоящей итальянской оперы». Мария Федоровна поддерживала балет. И когда во Франции начались знаменитые «русские сезоны» Дягилева, избалованная парижская публика была в неописуемом восторге, впервые услышав великолепные русские оперы, а слава русского балета не меркла с тех пор больше ста лет.

«Помню, когда я была еще в младшем классе, в училище приехал государь император с императрицей Марией Федоровной и великими князьями. Мы, воспитанницы, танцевали балет на нашей маленькой сцене. После балета нас всех пригласили в аудиторию, где была царская семья, и государь посадил к себе на колени мою маленькую подругу. Я расплакалась. Меня стали спрашивать, о чем я плачу.

– Я тоже хочу, чтобы государь посадил меня к себе на колени, – отвечала я, обливаясь слезами.

Чтобы утешить меня, великий князь Владимир Александрович взял меня на руки» (Анна Павлова).

XXXXV

Ежегодно 1 марта в соборе Петропавловской крепости проводилась заупокойная служба по Александру II. Присутствовала вся царская фамилия и много народу. На эту дату террористы подготовили убийство Александра III. Одним из тех, кто готовил убийство, был студент 4-го курса Петербургского университета Александр Ульянов.

Он родился 31 марта 1866 года в Нижнем Новгороде. Отец, инспектор народных училищ Симбирской губернии, много сделал для образования чужих детей и со всей ответственностью подходил к воспитанию собственных. Александр отлично учился, проявлял склонность к естественным наукам, особенно к химии, ставил опыты в небольшой домашней лаборатории. Симбирскую классическую гимназию он окончил с золотой медалью и поступил на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета.

Преподаватели характеризовали Ульянова как очень способного студента, обещавшего стать успешным ученым. За научную работу по зоологии беспозвоночных Александр получил золотую медаль.

Что побудило талантливого юношу принять участие в террористической фракции, слепленной из остатков «Народно воли», до сих пор не может понять никто. Фракция ставила своей целью дезорганизацию правительства методом террора. Зачинщиками заговора против Александра III были сын состоятельного купца Петр Шевырёв и сын помещика Иосиф Лукашевич. Шевырёв занимался организацией боевых отрядов, Лукашевич – изготовлением бомб. На приобретение динамита для бомб Александр Ульянов продал свою гимназическую золотую медаль.

За две недели до намеченного теракта Шевырёв под предлогом болезни уехал в Крым, но перед тем познакомил Ульянова со всеми участниками заговора и, по сути, передал ему руководство. При этом Ульянову было всего 20 лет, в то время как большинство членов фракции были старшего его на 5–6 лет. Александр лично собрал две бомбы. Проводил репетиции предстоящего теракта: расставлял сигнальщиков и инструктировал метальщиков бомб. Именно Ульянов провел последнее совещание боевой группы. По воспоминаниям Лукашевича, «ввиду того, что многим из нашей компании приходилось погибнуть в ближайшем будущем, Ульянов задумал устроить небольшую, так сказать, прощальную вечеринку…»

Полиция знала о готовящемся теракте.

Утром 1 марта 1887 года у Главного штаба были схвачены Андреюшкин и Генералов, при них обнаружили бомбы и револьвер. Две бомбы представляли собой цилиндры, третья выглядела как книга с заглавием «Словарь медицинской терминологии». Возле Казанского собора схватили Осипанова, на Невском проспекте – Волохова и Горкуна.

На первом же допросе террористы выдали всех остальных участников организации – 74 человека (в Петербурге, Москве, Харькове и Ялте). 15 из них попали на скамью подсудимых и на допросах валили вину друг на друга, утверждая, что в заговор их втянули угрозами и обманом. Врали все, кроме одного… Александр Ульянов даже не пытался уклониться, наоборот, часть чужой вины взял на себя (в частности, приписал себе авторство программы террористической фракции).

Фактический автор программы и организатор покушения – Шевырёв на первом же допросе заявил:

– О замысле на жизнь государя императора ничего не слышал и не знаю, к революционной партии не принадлежу и революционных убеждений не разделяю. – Так же повел себя и Лукашевич.

При осмотре метательных снарядов эксперты были ошеломлены! – каждый снаряд наполнен свинцовой шрапнелью со стрихнином! Такая начинка при самом незначительном ранении повлекла бы за собой смерть.

Мария Александровна Ульянова после свидания с сыном в Петропавловской крепости, усомнилась в его психическом здоровье. Александр III, прочитав программу террористической фракции, написал на обложке «Это сумасшедший».

В прошении о помиловании на имя царя Мария Александровна горько сетовала: «Если бы я хоть на один миг могла представить своего сына злодеем, у меня хватило бы мужества отречься от него. Он всегда был религиозен, глубоко предан семье и часто писал мне…».

15 апреля 15 участников покушения предстали перед судом. Несмотря на молодость, Александр Ульянов блеснул неординарным красноречием:

– Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать.

Но что этот юноша знал о несчастьях родины? Что видел, кроме затурканного населения петербургских окраин и родного Симбирска? Больше-то он нигде не бывал. Чистые души самыми первыми поддавались на пропаганду, призывавшую к «праведному гневу». И никто не сказал молодым и горячим, что главные идеологи «спасения России» живут за границей, вальяжно рассуждая о русском мужике в престижных ресторанах.

Вот как писал