сохраняем баланс. Мы не герои, конечно, но и не отморозки, которые идут по головам невиновных.

Я слушала молча, и только когда брат закончил, задала волнующий вопрос:

— А полиция? Это ведь все равно не законно. А вас не могут вдруг…

Даже не стала договаривать. Я до ужаса боялась, что однажды кто-то из них окажется на скамье подсудимых. Что услышу стук молотка и жестокий приговор, разбивающий их судьбы вдребезги.

— Закон? — Костя усмехнулся. — Иногда, чтобы соблюдать закон, нужно его нарушать. И ешь, Малая, иначе заставлю съесть мой шедевр: я в него слишком много приправ добавил, а выбросить жалко.

Больше Костя ни о чем не стал рассказывать. А я не стала расспрашивать, сделав вывод, что об остальном быть осведомленной мне не положено. В любом случае я узнала то, что дало мне спокойно выдохнуть.

Выдохнуть и попытаться начать новую жизнь, раз мое прошлое раздробили на осколки. Первым делом я забрала документы из института. Я чувствовала себя там чужой, а находиться в окружении подлых и потерянных людей я не желала.

Если жить по-новому, то с чистого листа, перед этим выбросив старые наброски. Или так, или никак.

Потому, не став долго раздумывать, решилась на переезд в Санкт-Петербург. К Костику. Ни в Москве, ни в Подольске я не сумела бы остаться. Слишком много всего связано с этими городами: столько любви, боли, страсти, слез и грязи. Плохое надо оставлять за спиной. Соня, к моей искренней радости, поддержала мой выбор. Поддержала и подала бумаги на перевод в питерский филиал нашего ВУЗа. К тому же, после того, что произошло в кафе, она долго не могла прийти в себя, а смена обстановки как раз должно было помочь ей.

Я начала новую жизнь и работу над собой, чтобы стать лучшей версией себя — более мудрой и рациональной Кати, однако…

Я смогла оставить все, кроме чувств. Чертовых чувств, что горели во мне ярким пламенем. Зря я думала, что если мы с Максом будем далеко, они угаснут. Нет, любовь окрепла, расправила крылья… но не смогла взлететь. Лишь изранила мою грудную клетку, безуспешно пытаясь выбраться. Но как выбраться оттуда, откуда выхода я сама не нашла?

Возможно, дело еще в том, что я никогда не умела прощаться с людьми. Отпускать их. Оставлять. Вредное качество, верно. Но как отдавать свое? Того, кого я уже зашила хирургическими нитями в свою душу? Как?

И как просыпаться и знать, что с ним встретиться будет невозможно. Нельзя случайно столкнуться, встретиться взглядами, коснуться нечаянно ладонью и понимать: мы дышим одним воздухом, ходим по одной земле, по одному городу, передвигаемся в одной координате и видим одни звезды. Пускай мы далеко, но при этом… Мы близко. У нас есть шанс.

Это больно. И каждый из прошедших сто восьмидесяти двух дней было больно. Я пыталась заглушить боль как могла. Но разве станет легче, если заклеить открытую рану пластырем и выпить активированный уголь?

Апрель выдался на удивление теплым и солнечным. Я с улыбкой раскрыла шторы, пропуская лучи в свою комнату, и спросила у замолчавшей Сони, с которой мы общались по телефону:

— Ты все?

По ту сторону раздался какой-то шум, а затем я услышала веселый голос подруги:

— Агась. Спихнула племяшку на Лешика. Пусть тоже страдает.

— Жестокая, — хмыкнула я. — Ты его так экстренно готовишь к новости?

— Конечно! И заметь: совершенно бесплатный экспресс-курс по знакомству с отцовской долей, — я даже через смартфон ощущала ту нежность, что исходила от девушки. Они с Лешей недавно поженились. Я очень рада за подругу, но в то же время… Костер в груди разгорается каждый раз сильнее, вспыхивает именем единственного мужчины, которого я люблю. И который находится на другом материке. — Кстати, я завтра уже скажу. Торт заказан, осталось пару деталей и в целом… Очень страшно и волнительно!

— Сонь, выше нос. Все будет окей. К тому же, тебе надо храбриться. Я оставляю на твоем попечении машину и коллекцию кактусов, не забыла?

— Как это забыть? — хохотнула подруга. — Стану сразу многодетной мамочкой! Буду главной мамочкой на дороге, когда…

— Эй, только ты осторожно, моя малышка недавно только покрасилась, — напомнила я шутливо. — Ну а если серьёзно, то береги себя, хорошо?

— И ты мне про здоровье, — отмахнулась она. — И вопрос: а для чего ты и кактусы ко мне перетаскиваешь? Я думала, они неприхотливы. Разве нет?

Я погладила пушисто-колючие шапочки своих крошек, которые еще стояли на подоконнике, и пожаловалась на брата:

— Оставить их Костику? Ни за что! От бедных растений даже горшка не останется — у него все дохнет, глина и пластик в том числе.

Теперь смеялась Соня, а затем задумчиво протянула:

— Наверное, слишком сильная аура властности…

— Говорила я, Сонь, не читай ты фэнтезийные романы! Вон уже ауры видишь, — закатила глаза я. — А дальше что? Разглядишь у меня совесть?

— Совесть? — делано удивилась Соня. — Я сама ее у себя пока не разглядела. Под дозой очередного томика тоже наблюдала. И вообще, я тут тако-о-ое читаю!

Разговор пошел о книгах? О, это будет долго и интересно, потому, прежде чем уточнить, что же "тако-о-ое" читает подруга, я бросилась на свою почти разобранную постель:

— Рассказывай!

— Итак, там плохой парень и вообще последний мерзавец влюбляется в…

Глава 17

Она никогда не узнает, что была для меня единственной в каждый момент времени. Была моим якорем. Моей точкой опоры. Она не узнает, что мне хватало одного взгляда в её небесно-голубые глаза, чтобы заполнить сосущую пустоту внутри. Не поймёт, что весь негатив — неосознанная попытка завладеть вниманием. Оттолкнуть, но не отпустить.

С первой встречи привязан, как цепной пёс. Мокрый, голодный, побитый, но верный всей своей сутью. Решать за неё? Если речь идёт о защите, то безоговорочно и несмотря ни на что. Я готов рвать зубами. Готов душу вывернуть, лишь бы цела. Ведь она мой Атон*, к которому я всегда слепо тянусь. Мой дьявол, держащий в руках все соблазны, за которые я давно продал душу.

Уйду, если прогонит. Останусь, если попросит. Раньше было не так. Раньше, казалось, я знал, как должен поступать, а сейчас я разобран до основания. Мир перевернулся, и в нём сместились полюса, накренив планету под ногами. Куда не иди — везде бледным призраком она, но, протянув руки, я так и не коснусь нежной кожи. Мне не доведётся ощутить её запах. Не случится обнять.

Ещё не так давно это не было так