— Навсегда останемся жить в Одессе? — Чуб еще несколько раз хлопнула дом по стене, дабы удостовериться в его материальности уже окончательно. — Я по Киеву буду скучать… Но все же не самый ужасный вариант ада, наверно. А если Третий Провал — и вовсе не ад? Если он исполняет желания! — взбудоражилась Даша.

— Лично я не испытывала желания тут оказаться.

— Что бы пожелать такого по-быстрому внаглую?.. Хочу, например, колье из бриллиантов! — Землепотрясная с любопытством завертелась, ожидая, не преподнесет ли мир ей чудесный бриллиантовый сюрприз.

— До чего же все ужасно, ужасно! — вскричала ведьма. — Ты хоть поняла, кем оказался мой милый папаша? Он не колдун… Мой папа — шпион! Гадкий, ничтожный шпик. Это его Мистрисс наняла, чтоб следить за Врубелем. А мама наверняка переспала с ним, чтобы выведать все его тайны. Это в ее стиле… кого я обманывала? Мама ничего не говорила мне про него потому, что он был ничем и никем! До чего же все просто — она просто залетела… фу… фу!

— Да ладно тебе, — Чуб постепенно приходила в себя. Город вокруг был успокаивающе реальным. Реальность подтверждал и собачий голод внутри — ей страшно захотелось есть, и она уже искала глазами ближайший доступный общепит. — Радуйся лучше, что все, в конце концов, прояснилось. Твоя мать пришла сюда ради Мистрисс. Мистрисс приехала ради Врубеля. А твоя мать уже знает Врубеля и не может подкатить к нему так близко, как мы. Вблизи ее парик и вуаль не спасут, он ее все равно узнает. И потому она поставила своего любимого мужчину, твоего папу — следить за Врубелем!

— Полагаешь, мама хотя бы с ним по любви? Уже легче… Было бы, кабы мы не сидели в Третьем Провале.

— Мы всего лишь в Одессе. И Врубель же выбрался как-то!

— Разве? Ты только что утверждала, что он уже мертв, — горько съехидничала ведьма.

— Помнишь, он сказал нам, что видел выступление Мистрисс в Одессе? И рисунок его из Одессы… Боже, он был здесь! — встрепенулась Землепотрясная Чуб.

Веда поморщилась при упоминании Бога, а Даша уже успела отыскать в кармане смартфон и наладить интернет-связь с настоящим — причину, по которой в Прошлом мобильные работали не хуже, чем в их реальном времени, Землепотрясная так и не смогла утрясти в голове до конца, хоть ей объясняли четырежды. Проблема в Прошлом была одна — отсутствии розеток для подзарядки, потому пользоваться связью Акнир просила лишь в крайнем форс-мажорном случае — и, по мнению Даши Чуб, сейчас был именно он.

Следовало признать: кое в чем Мистрисс Фей Эббот глаголила истину! Прогресс в виде Инета давал ответы на жизненно важные вопросы намного быстрее, чем Господь Бог. Стоило прогуглить два слова «Врубель Одесса», — Чуб гордо огласила:

— И не просто был — жил в Одессе три года назад!

— Где?

— Здесь, улица Софиевская, дом 18, квартира 10, — показала Даша на тот самый дом, с которым успела установить близкий тактильный контакт — небольшой трехэтажный особнячок с балконом и полукруглыми окнами на втором этаже. — На нем ща-с, в нашем времени, даже табличка в честь Миши имеется… Смотри! — она приподняла экран телефона, демонстрируя памятный знак с поясным изображением художника в сюртуке и с палитрой в руках, и приложила смартфон к стене дома, «повесив» на него барельеф. — Он приехал в Одессу сразу после любовного издепица с Эмилией Праховой, то есть с твоей мамой на деле… Пытался забыть ее. Одесситы во-още воображают, что первого Демона он написал у них. Пойдем, что ли, заглянем в подъезд? — шагнула она к парадному дома. — Правда, не знаю зачем, если Миши тут давно нет. А давай сначала чуток перекусим? А то мы ведь без ужина. Найдем пищеблок… Давай сходим в кафе «Фанкони»! Это место, где собирались все одесские писатели, поэты и даже Мишка Япончик! Ведь вообще никто не знает, как в реале выглядел Мишка! А мы его сфоткаем!..

Акнир равнодушно махнула рукой, и Чуб вновь нырнула в морские пучины Инета.

— Везуха! «Фанкони» уже открылся, а ведь мы могли разминуться в веках… если не врет GPS, это недалеко — на углу Катерининской и Ланжероновской, минут за двадцать дойдем. Вперед и с песней!

Она и впрямь тихо запело под нос «Ах, Одесса, не город, а невеста!» и бодро зашагала по залитой солнцем, словно позолоченной улице, с неприкрытым любопытством рассматривая идущую навстречу фасонную одесскую публику — эффектных галантерейных кавалеров в полосатых костюмах, дам в светлых платьях, прикрытых кружевными ажурными зонтами от солнца. К ним летели обрывки неспешных курортных бесед:

— Одесса с ее морем и лиманами изобилует средствами от ревматизма…

— О да, еще господин Пушкин!..

От солнца постоянно хотелось щуриться — и прищур сам по себе рождал в душе веселый пофигизм и презрение к бедам, столь свойственные жителям этого дивного приморского града. Торговая, курортная, летняя, с европейской ноткой Одесса походила на витрину кондитерской — все здесь было новеньким, блестящим, нарядным и ярким. Было Одессе от роду каких-то сто лет, а уж и доходные дома выросли тут повыше, чем в Киеве, и фасады, как пирожные в креме, были все в маскаронах, в амурно-цветочной лепнине.

Они приближались к центру — и все ярче сверкали стеклянные витрины магазинов, заполненные экзотическими сластями и фруктами, разноцветными перчатками из лайки, замши и тончайшей «куриной кожи», дамскими шляпами с такими огромными полями, что, казалось, от резкого звука, они могут взлететь, замахать своими огромными крыльями, и упорхнуть стайкой к лазурному морю. В кафе с джунглями пальм и золоченой бархатной мебелью играла музыка и, развлекая жуирующих господ и их дам в таких же крылатых шляпах, набриолиненный тенор несколько фальшиво напевал на подозрительно знакомый мотивчик «Ой, не хади, Гришка, да и на пикник…». И Чуб тряхнула головой пару раз, прежде чем сообразила, что сие умопомрачительный одесский перевод украинской песни «Ой, не ходи, Грицю, та й на вечорниці».

— А мы ведь забыли самое вкусное! — сказала Даша, разглядывая тощего тенора с подкрученными пиками усишек. — Тут, в Одессе, у Врубеля был роман с каким-то бородатым мужчиной, которого он рисовал! Говорю тебе, наш Город Киев дал нам то, что нам нужно знать — просто нужное знание оказалось в другом городе… Бросай свои душевные надрывы, я задницей чую — мы идем верной тропой, разгадка рядом!

Чуб быстро оглянулась, надеясь поймать помянутую разгадку с поличным.

Мимо, громыхая, проехал трамвай с большой рекламной надписью «Шустов». Двое гимназистов со смехом вскочили на ходу на его подножку.

— Следующий раз, когда заблудимся в дремучем лесу, не забудь взять свою «мадам сижу» вместо компаса, — хмуровато похвалила Дашину интуицию ведьма. — Боюсь, мы не дойдем до «Фанкони». Нам туда… — указала она на противоположную сторону улицы, где поместился еще один, не самого роскошного вида ресторанчик. — Ты мужчину с бородой и колье из бриллиантов заказывала? Ну, можно сказать, получилось… только колье с нагрузкой.

Даша проследила за ее рукой и поняла, что зайти в достопамятное писательско-поэтически-воровское кафе им не судилось — слишком притягательным было другое заведение, точнее, одна из его посетительниц. Сидевшая на открытой площадке ресторана под дрожащей от ветра полосатой маркизой женщина в модной шляпе и бриллиантовом колье была столь прекрасна, что у нее могло быть только одно имя: